В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Парни-старшекурсники оживлённо загомонили и поспешили в спальню шестого курса: раскрутить Ургхарта на вопиющие нарушения дисциплины удавалось считаные разы.

– Наобжимались? – холодно поинтересовался Малфой, глядя на Гарри сверху вниз. – Пьюси, ты расстраиваешь свою леди.

– Малфой, ты, как верный друг моей леди, мог бы её утешить, – Гарри, смутившись, попытался вскочить, но Эдриан удержал его на месте и тихо рассмеялся. – Хорёк, ты такой забавный.

– Пьюси, ты такой поганец, – с чувством сказал Драко и закончил с тяжким вздохом: – Имей совесть, Эдриан, наши девчонки и так на Поттера злы до невозможности.

Пьюси неторопливо поднялся, усмехаясь, подтолкнул Гарри к Малфою и ушёл в спальню.

– У меня от него мурашки, – передёрнувшись, сказал Малфой.

– А у меня – от тебя, – буркнул смущённый Гарри. – Зачем ты такую жуть рассказал?

– Это не жуть, Поттер, это история. Всё было на самом деле: и Шмалькальденская война,(4) и предатель Мориц Саксонский, и Проныра Юрген – единственный в истории магии некромант на побегушках у магла. И многие тысячи трупов протестантов тоже были – все вперемешку, маги и маглы, бедные и богатые, знать и простолюдины, – Драко задумался. – Не зря маги утратили искреннюю веру в Христа после Реформации и череды страшнейших религиозных войн, прокатившихся по всей Европе.

Гарри пожал плечами – в истории он был, мягко говоря, не силён, а вопросы христианской веры его не интересовали вовсе.

– Пошли спать, сказочник, – сказал он. – Глаза уже сами собой закрываются. Хорошо, что завтра суббота.

Гарри взбил подушку, с наслаждением вытянулся на хрустящих простынях, решительно скомандовал сам себе не просыпаться раньше завтрашнего полудня, прикрыл глаза и понял, что не уснёт. Он поворочался ещё немного, потом привстал на локте и засветил Люмос.

– Бессонница от усталости не миф, – грустно прошептал Гарри и зевнул, едва не вывихнув челюсть. – И что теперь делать?

Готовиться к урокам не хотелось просто из принципа, в конце концов, выходные уже наступили. Можно было растолкать Малфоя и попробовать надеть браслет с черепами на него, благо Драко горел желанием почувствовать себя «клиентом некроса».

Гарри задумался. В таком случае, для эксперимента требовался ещё один участник, а Поттер остерегался расширять число посвящённых в существование некро-сувенира с весьма неоднозначными свойствами.

Кроме того, результаты последнего испытания браслета натолкнули Гарри на одну очень неприятную мысль, и теперь он банально трусил.

Серия опытов показала, что артефакт всего лишь усиливал злость и страх хозяина, и больше ни для чего не был пригоден. Ассистентом и добровольным подопытным был, естественно, Малфой. Он же первым предположил, что управление браслетом его создателем вовсе не предусматривалось.

«Это точно «защитка», – сказал Драко, едва придя в себя после опыта, – но пассивная, нерассуждающая. Хозяин боится, а цацка проецирует его страх на всех окружающих без разбора, усиливая многократно. Эта штука явно предназначена для разгона толпы, подобравшейся слишком близко. Учитывая предположительное время её создания, всё сходится. Напугал – сбежал. А вот как ты этой тупой вещью исхитряешься управлять – это вопрос. Кто ты, Поттер, а?»

«Кто я? – грустно спросил Гарри сам себя и опять проверил блокировку браслета. Тот мирно спал. – И как теперь быть со всеми этими тайнами?»

Он достал дедов кошель и вытряс на кровать всё, что в нём находилось: несколько сложенных пополам фунтов, горстку галеонов и сиклей, перемотанную скотчем аптекарскую склянку с «хренью», письмо Карлуса Поттера, письмо Дамблдора, послания мистера Сметвика, папины заметки, родительские письма, пяток коротеньких записок от Дадли: «Жив, здоров, всё при встрече. Поттер, не ной!» и свой дневник – множество свёрнутых в тонкую трубочку пергаментов с надписанными датами.

Он задумчиво позвенел галеонами, поворошил бумаги, достал футляр с Прыткопишущим пером, лёг, закинул руки за голову и привычно отбросил лишние мысли.

«Роберта Уилкис сказала мне, что пожирательские дети меня используют. Правда, вместо слова «дети» она использовала другое слово, и я чуть с кресла не упал – Роберта никогда не бранилась. «Они отпугивают от тебя всех, кто хочет с тобой подружиться, – говорила она и ожесточённо тыкала иглой в вышивку. – Пойми, твоя слава для них – шанс поправить свои поганые дела. Их же до сих пор ни в одном приличном доме не принимают». Я очень хотел спросить, как бы она относилась к упиванцам, победи те в войне, но не посмел. Вообще-то, это очень странно – отчего самые уважаемые в прошлом семьи понесло к террористу? Деньги и власть у них были и без этого. Непонятно, и спросить не у кого – Драко и Тео клянутся, что их родители ничего не рассказывали о том времени, а Ургхарт велит не лезть не своё дело и не дразнить гусей».

Перо остановилось, а Гарри сел и обхватил руками колени. Честно сказать, он верил и не верил Роберте. Да, Нотт и Малфой, не скрываясь, настойчиво его опекали, порой доходя до откровенных грубостей в адрес прочих студентов.