В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Это значит «очень глубоко», – Драко сам себе пощекотал нос пером, сморщился, чихнул и принялся неторопливо править текст.

– Это да, – мечтательно зажмурился Флинт. – Такому бы да поглубже… Ох!

Гарри тихо застонал. Нет уж, лучше пусть Малфой пишет, а то своими словами Флинт изложит так, что несчастный объект тролльей влюблённости немедленно сбежит из Хога.

– Фу, гадость какая, – возмутился Драко. – А как же чувства?

– Столько чувств у меня никогда ещё не было. Аж дыхалка сбивается, веришь? – Маркус приложил лапищу к сердцу и шумно задышал.

– Да кого ты слушаешь? – не выдержал Гарри. – Напиши нормальное письмо, человеческое, а мы просто на ошибки проверим и всё.

Малфой недовольно скривился, а Флинт мотнул головой:

– Всяко может повернуться, Поттер. Пусть он лучше над таким письмом изгаляется, чем над человеческим. И вообще, ты же со мной вроде не разговаривал?

Гарри смутился и уткнулся в книгу. История с зеркалом не забылась, но временами Поттеру приходило в голову, что артефакт действительно мог быть небезобидным. В конце концов, Снейп не похож на человека, начисляющего баллы ни за что.

– Прости, Маркус, – наконец сказал он, не поднимая глаз. – Просто я за Гермиону переживал.

Флинт усмехнулся и потрепал Гарри по голове:

– Повезло твоей подружке, такой заботливый ухажёр. Не дуйся, я не со зла тогда её стукнул. Мир?

Поттер кивнул и пожал протянутую руку, его пальцы едва сошлись на громадной пятерне довольно скалящегося Маркуса.

– Эта подружка, – пробурчал Драко, когда Флинт ушёл, – вечно норовит втянуть тебя в неприятности. Что ей сегодня было нужно? Сознавайся, ухажёр!

– Мамочка Малфой, – огрызнулся Гарри. – Заведи свою подружку, а от моей отстань.

Драко поджал губы точно так же, как это делал Снейп, и сказал, растягивая гласные:

– И заведу. Общая подружка – это так славно.

Гарри припомнил нездоровый интерес Гермионы к Хорьку, живо представил последствия этой «дружбы» и поспешно сдал назад:

– Ничего она не хотела. Мы просто отсиживались в библиотеке, пока Снейп вас воспитывал.

– Нюхом чую, что-то здесь не то, – вздохнул Малфой. – Может быть, мне самому в этот Мордредов коридор прогуляться?

– Не вздумай! Я Снейпу обещал туда не соваться.

– Так ты за себя обещал.

– Драко!

– Всё-всё, молчу.

– Хорёк!

– Да пошутил я, уймись. Пошутил.

====== Глава 49 ======

Экзамены начались неожиданно для всех, кроме Грейнджер. Та, казалось, даже родилась, выполняя какое-то экзаменационное задание.

– Мальчики, коридор коридором, а остаться на второй год я вам не позволю, – приговаривала она и вычёркивала в своём графике пройденные темы.

– Ведь никого не оставляли, – стонал Рон, с ненавистью глядя на стопы учебников и внушительный ворох пергаментов, исписанных аккуратным почерком Гермионы. – Последний, кого отсюда выгнали, был Слизерин. И даже того выперли не из-за учёбы.

– Рональд Билиус Уизли! – строго говорила Грейнджер, а рыжий бледнел и вздрагивал. – Второго такого лентяя Хогвартс тоже не видел со времён Основателей, так что можешь гордиться – тебя выгонят следующим. Будете вместе со Слизерином прославлены в веках.

Слизериновой славы Рону не хотелось, он горестно мычал и покорно утыкался в учебник.

Невилла Гермиона прельщала хорошей должностью в министерстве:

– Отдел магического правопорядка ничем не хуже аврората. Ловить преступников у нас будет Рон, а ты будешь планировать операции и следить за законностью. По-моему, отличная карьера.

Лонгботтом невольно заражался Гермиониным энтузиазмом и согласно кивал. Действительно, вполне достойное занятие. Мадам Боунс не жалуется. Кстати, она может и протекцию составить. Само собой, об этом Невилл говорить не стал, Грейнджер была убеждена, что человек обязан всего добиться сам.

И всё же мысли о философском камне не давали Невиллу толком сосредоточиться на учёбе. Поттер был прав. После отбытия драконоборческого отряда Запретный коридор опять обзавёлся Той Самой Дверью, уж это они с Рональдом выяснили первым делом.

Цербер стал ещё злее и рычал громче, пока в одну из ночей они всё-таки не проверили слова Хагрида. Гермиона тонким дрожащим голоском напевала магловскую рождественскую песенку, а они стояли рядом и, как выразился Рональд, «тихо охреневали»: злобное чудовище похрапывало, пускало слюни и дёргало страшными лапами, будто даже во сне догоняло кого-то.

Тогда же обнаружился огромный недостаток метода – пёс просыпался тотчас же, как только умолкала музыка, и бросался в атаку, не открыв даже толком глаза. В первый раз это было так неожиданно, что Невилл лишь чудом сумел отпрыгнуть за дверь, оставив Пушку на память изрядный кусок школьной мантии. Гермиона опять запела, отчаянно фальшивя от страха, а сыплющий ругательствами Рон полез в комнату, чтобы забрать улику.

Потом Невилл шумно дышал, прислонившись к стене, и пытался изгнать их памяти вид горящих лютой злобой глаз и оскаленных клыкастых пастей.

– Ну же, дружище, – бормотал Рон и крепко придерживал его за плечо, – уже всё. Всё.

В ту ночь Лонгботтом почти не спал. Едва он прикрывал глаза, на него тут же бросался адский пёс.