В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

– Вернон, они же похоронят её достойно? – Петуния всхлипнула и перевела взгляд на мужа. – Бог мой, я даже не знаю, где и как похоронят мою сестру! Я никогда не смогу…

Петуния заплакала.

– Они похоронят её рядом с мужем, которого она так любила, – твердо сказал Дурсль, подошёл к жене и присел рядом. – А мы позаботимся о ребёнке, чтобы ей было спокойно на том свете.

Вернон обнял жену с сыном и ласково прошептал Петунии на ухо:

– Всё будет хорошо, я обещаю тебе.

Уже наутро Дурсль понял, что немного погорячился с обещанием.

Мальчика они навестить не смогли. В приемном покое маленькой больницы Литтл Уингинга давешний врач, заикаясь от волнения, объяснил, что у Гарри обнаружилась сильнейшая аллергия на медикаменты.

– Скорее всего, реакция на антибиотики, мистер Дурсль, – врач расстроенно взмахнул рукой. – Мы были вынуждены переправить ребёнка в Лондон, в ГОШе(1) ему обязательно помогут.

Вернон подхватил заплакавшую Петунию, усадил её на диванчик для посетителей и потребовал воды.

– Кто будет оплачивать счета? – спросил он, когда суета вокруг Петунии улеглась. – Мне бы не хотелось, чтобы мой племянник не получил помощи из-за скудости благотворительных фондов.

Врач не смог ответить, и Вернон сделал себе в уме ещё одну пометку: поехать на Ормонд-стрит и переговорить об оплате лечения Гарри. Петуния рвалась навестить мальчика немедленно, но он её отговорил:

– Мы оплатили няню для Дадли только до пяти часов, а поездка в Лондон может затянуться. К тому же, нам сегодня важнее быть в участке. Я хочу, чтобы наши показания были оформлены должным образом.

Скрепя сердце, миссис Дурсль согласилась с супругом.

На работу Дурсль не поехал, ограничился десятком звонков поставщикам и коротал время до визита в полицию, изучая письмо Дамблдора. Днём оно казалось ещё нелепей и бесило Вернона каждой завитушкой вычурного почерка.

– Бредятина, – бурчал он неприязненно. – «Кровная защита». От кого надо защищать Гарри? Чего следует опасаться? Зачем им нужен мальчик только через десять лет? Почему его нельзя баловать? И что мне со всем этим делать?!

В полиции бешенство Дурсля достигло предела из-за вполне невинного вопроса, очевидного для всякого, кто не скорбен умом:

Каково полное имя ребёнка?

Петуния всхлипнула, а Вернон мысленно проклял до седьмого колена того, кто выбросил маленького мальчика в чуждый тому мир, к незнакомым людям, раненого и испуганного, без метрики и медицинской карты, не потрудившись дать внятного объяснения своему дикому поступку и лишив ребёнка его собственного имени.

«Гарри», – так было написано в письме. И всё. Ни полного имени, ни среднего имени, ни фамилии – как щенка подкинул.

– Гарольд Джеймс Поттер, – твёрдо сказал Дурсль, надеясь, что угадал с именем. – Не Генрих, а Гарольд.

И сердито фыркнул в усы.

Решено.

Он сам воспитает из мальчишки нормального человека.

А волшебный мир может катиться в тартарары.

______________________________________

(1) Great Ormond Street Hospital – крупнейший в Англии педиатрический центр, его старое здание – историческая достопримечательность Лондона.

====== Глава 2 ======

– Добрый вечер, мистер Дурсль!

– Добрый, мисс Фейн. Всё хорошеете, – Вернон добродушно улыбнулся сутулой девице в нелепых пластмассовых серьгах. – Ваш шеф меня желал сегодня видеть.

– Да, мистер Дурсль, – девица жеманно хихикнула, – он уже справлялся о вас. Проходите, пожалуйста.

За шесть лет, прошедших с недоброй памяти Хэллоуина, Вернон частенько бывал в этом темноватом, обставленном дешёвой мебелью кабинетике. За эти годы здесь ничего не изменилось: гора бумаг на письменном столе, древняя печатная машинка, пылящаяся на шкафу, небрежно распиханные по полкам канцелярские папки и чёрно-белая фотография совсем юной Елизаветы в скромной рамке.

Мистер Крофтон – хозяин кабинетика – уже второй срок избирался помощником мэра и ведал всеми вопросами городских школ и муниципального приюта, а попутно от имени городского совета курировал благотворительные общества Литтл Уингинга – ноша, по мнению Дурсля, посильная лишь святому мученику.

– Дурсль, – поприветствовал Крофтон Вернона. – Легки на помине.

Мужчины обменялись рукопожатием, и Крофтон указал на кресло для посетителей.

– На вас жалоба, – не стал тянуть служащий городского совета. – Наши дамы находят, что вы и миссис Дурсль чересчур строги к бедняжке Гарри.

Он улыбнулся и зашарил по столу в поисках необходимых бумаг.

– Вот как? – хмыкнул Дурсль. – Жалоба, надо понимать, анонимная.

– Само собой, – вновь улыбнулся Крофтон. – Настолько анонимная, что я даже не узнал почерка миссис Сандерс.

– Ага, – кивнул Вернон. – Живая изгородь. Бирючина. Дай господь здоровья моей жене, теперь я знаю, как называются эти чёртовы кусты.

– Что бы мы делали без своих жён, – усмехнулся убеждённый холостяк Крофтон. – Наши добрые избиратели возмущены тем фактом, что шестилетний мальчик по имени Гарри весь день стоял на солнцепёке и большими острыми ножницами подстригал вашу живую изгородь, мистер Дурсль.

– Семилетний, – уточнил Дурсль. – Неделя, как отпраздновали. Вот годы-то бегут!

Крофтон погрозил пальцем: