В борьбе с большевизмом

Между тем к городу подошли два эстонских бронированных поезда и один батальон. Храбрейшие из латышей стали появляться на улицах Риги. Приступлено было к рытью окопов на побережье, в садах, огородах и среди улиц. Генерал Юденич, чтобы поднять себя в глазах союзников и поддержать свое реноме среди латышей (ему мало было объявления меня изменником), подарил латышам две батареи, которые вскоре были выставлены на позициях, открыв огонь по моим батальонам. Думал ли генерал Юденич, посылая орудия восставшим латышам как подарок, что он подкрепляет именно тех, сыновья и братья которых в Москве расстреливали в подвалах русских людей и совместно с китайцами были оплотом Ленина и Троцкого.

Русскими руками лить кровь русских же для них было выгодно, а посылка подарка генералом Юденичем было безусловно изменническим действием, а потому имело основание имя изменника отнести по адресу самого генерала Юденича.

В Ригу постепенно вернулись все остальные латыши и с ними англичане.

Пресловутый английский полковник Таллантс, на которого была возложена союзниками миссия создания прибалтийских государств обратился к командиру английской эскадры и последний приготовился к боевым действиям против моих войск. Союзники не допускали, что кто-либо мог пойти против их действий, хотя бы и явно незаконных.

После приведенной мной телеграммы командующему английскими морскими силами в Усть-Двинск прибыл английский офицер удостовериться, действительно ли крепость занята русскими, он был гостеприимно принят командиром 1-го батальона 1-го Пластунского полка капитаном Кавелиным, пил чай вместе с русскими солдатами и, пробыв некоторое время, дружески распрощавшись, уехал. Через полчаса с военных судов «союзников», стоявших в устье Двины, был открыт огонь по батальону. Батальон был наполовину уничтожен[41].

Это гнусное предательство вызвало в моей армии всеобщее негодование, и я в тот же день обратился к командующему английской эскадрой со следующей телеграммой:

«В связи с Вашей радиотелеграммой, перехваченной здесь, в которой Вы предупреждаете, что войска с устья Двины должны быть уведены до 12-ти час. дня, 15 сего октября тремя миноносцами был открыт огонь, несмотря на то, что я сообщил Вам, что устье Двины занимает мой 1-й Пластунский полк.

Я удивлен и возмущен, что английским командованием допущено открытие огня с моря, благодаря чему пролита кровь русских солдат.

Мною отдан приказ открывать огонь по судам, стреляющим по моим войскам.

О действиях Ваших, оказывающих поддержку латышским мятежникам в ущерб интересам русской армии, борющейся за восстановление России, я сообщаю адмиралу Колчаку и генералу Деникину».

На эту телеграмму от командующего английской эскадрой я получил такой ответ:

«Полковнику Авалову – командующему войсками на Западной Двине

Вашу телеграмму от 15 сего октября получил: прежде чем дать распоряжение союзным военным судам, жду Вашего донесения о прекращении военных действий между Вашими войсками и латышами и оставления всех Рижских позиций; в-третьих, я ожидаю Ваших объяснений по поводу обстрела позиций, вблизи коих находились суда союзного флота. Прошу удостоверить получение сего».

16 октября я ответил:

«Вашу телеграмму № 190 от 15/10 получил. Обеспечив ныне себе базу для похода против большевиков, я еще 10 октября предлагал латышам прекращение военных действий. Прошу Вас помочь мне достигнуть этой цели.

Войска мои стреляют только по латышским позициям, считая корабли союзников друзьями России. Так как переговоры по радио слишком затруднительны прошу выслать в Митаву уполномоченных для переговоров с целью скорейшего прекращения кровопролития. Требую прекращения огня союзных кораблей по моим войскам и мирному населению Торенсберга».

Кроме этой ответной телеграммы я в тот же день отправил представителям держав согласия следующую ноту:

«Союзные корабли, находящиеся в Рижском заливе в предыдущих боях с большевиками быстро уходили в море, не оказывая поддержки, войскам борющимся с большевиками. В борьбе войск Западной добровольческой армии с большевистскими бандами Земитана союзный флот второй день засыпает снарядами мой 1-й Пластунский полк и мирное население Торенсберга, проливая русскую кровь, вероятно, в благодарность за героическую помощь русских своим союзникам во время мировой Войны, без помощи которых последние никогда бы и мечтать не могли об успехе. Я должен усмотреть в этом полную поддержку врагам России – большевикам.

Позиции свои не уступаю и мои войска во главе со мною будут бороться до последней капли крови за благо России».

Однако мои обращения к «союзникам» были гласом вопиющего в пустыне, и они если и отвечали, то только с целью выиграть время, которое им было необходимо, чтобы вовлечь в борьбу с моей армией и литовское правительство. Последнее им было важно, дабы с помощью их войск окружить мою армии и отрезать ей путь отступления в Германии.