В борьбе за трон

– Приказ о том, чтобы приступить к штурму не раньше как на рассвете и одновременно выступить из корчмы «Золотой меч».

– Я не давала такого приказания, это какая-то загадка. Был мой герб на бумаге?

– Нет, но приказ был дан от вашего имени.

– Странно! Кто же мог решиться на это?.. Кто передал этот приказ?

– Тот самый молодой человек, который передавал в последнее время почти все ваши приказы. Это граф Орланд.

– Я не знаю его! Пресвятая Богородица, неужели нас предали!

– Ваше величество, это невероятно, так как до сих пор граф передавал всю корреспонденцию с удивительной ловкостью.

– Но клянусь всеми силами нечистого, что я не знаю этого графа и никогда не слыхала его имени!

– В таком случае ваш посол из предосторожности назвал себя другим именем или же избрал себе этого посредника. Во всяком случае, будьте покойны, ваше величество; это то самое лицо, которое всегда вело наши переговоры. Если ваш посол и злоупотребил на этот раз вашим именем, то заслуживает нашей благодарности, так как приказ очень целесообразен; было бы опасно теперь приводить в исполнение наш план, так как стража усилена вдвое.

– Усилена? – переспросила Екатерина в волнении.

– Да, ваше величество, но она кутит на славу; через несколько часов она будет мертвецки пьяна и не окажет ни малейшего сопротивления, между тем как в настоящий момент было бы опасно ввести в город даже незначительную часть войска.

– Как? Они пьют? Кто дал им вина?

– Герцог Гиз. Здесь, во дворце, стража также удвоена и сидит у бочек с вином. Герцог решил, по-видимому, устроить праздник для всего гарнизона, и к утру не окажется и десяти человек, которые могли бы стоять на ногах.

– Помоги нам Бог и Пресвятая Богородица! – прошептала Екатерина.

Лакей отворил дверь и доложил тихим голосом:

– Герцог Гиз!

Екатерина знаком указала кавалеру на боковую дверь, а сама возвратилась в приемную, где герцог, в парадном одеянии, ждал ее.

Туалет герцога несколько успокоил Екатерину; Гиз был одет для танцев, а не для сражения. Ее беспокойство тотчас же сменилось высокомерием и сознанием победы.

– Герцог, вы заставили ждать себя, – сказала она с легкой иронией, – но я польщена уже и тем, что настоящий регент Франции вообще снисходит до того, что следует моему зову.

– Государыня, власть имеющим предоставляется право глумиться. Вы отлично знаете, как много мне приходится бороться, чтобы хотя сколько-нибудь оправдать доверие моего короля, в особенности с тех пор, как вы стали относиться ко мне враждебно.

– Враждебно? Ваша светлость, это означало бы, что я – мятежница. Вы неразборчивы в выражениях относительно человека, который напрасно предлагал королю свой совет и свои услуги. Я вынуждена к бездеятельности, вот и все.

– Это много значит; это почти означает гибель целой армии.

– Тем не менее вы еще недавно полагали, что без меня можно обойтись. Очевидно, обстоятельства сложились иначе, чем вы того ожидали?

– Ни в коем случае, ваше величество! Если я и сожалею, что лишен вашей помощи, то лишь потому, что не обладаю той ловкостью, с какой вы ведете войско, той молчаливой энергией и искусством предвосхитить все планы противника; но отнюдь не потому, что я сомневаюсь в победе.

– В таком случае я завидую вашему спокойствию! – ответила Екатерина с ехидной улыбкой. – Если мои сведения достоверны, то в скором времени гугеноты готовятся напасть на Амбуаз.

– Мы сумеем встретить их.

– Вы, кажется, очень самоуверенны; следовательно, мое предостережение бесполезно.

– Ваше величество, я ценю это предостережение как доказательство вашего примирительного настроения. Я дорого дал бы за то, чтобы удостоиться такой союзницы, как вы, ваше величество. Наши интересы совершенно одинаковы. Король слаб и нуждается в руководителе. Оба мы – ярые католики и желаем только одного – истребления гугенотов. Если бы мы действовали единодушно, не нужно было бы никакого восстания. Но вы относитесь ко мне враждебно по совершенно ничтожным причинам; вы сердитесь на меня за то, что я защищаю незначительных людей, и за то, что я не вполне подчиняюсь вашей воле. Вместо того чтобы идти рука об руку, мы почти враги. Но еще не поздно нам примириться.

– Нет, поздно, ваша светлость! Вы потерпели фиаско и теперь ищете ради своего спасения моего содействия, которое раньше отвергали. Если я когда-нибудь вмешаюсь в политические дела, то исключительно для того, чтобы спасти Францию, а не исправлять ваши ошибки.

– Ваше величество, я повторяю, что в настоящий момент не нуждаюсь ни в какой помощи.

– А я знаю, что вы настолько ослеплены и самонадеянны, что не предвидите грозящей вам гибели!

– В таком случае вы считаете меня за плохого игрока! Но допустим, что вы не правы; допустим, что вы заблуждаетесь относительно грозящей мне опасности, и я окажусь более ловким, чем вы полагали; что тогда?

– Тогда герцог Гиз торжествовал бы, но отнюдь не искал бы единения со мною, – иронически усмехнулась Екатерина.