В Брянских лесах

То же самое происходило я в южной стороне. Концы двух канатов сошлись на середине квадрата, там, где отдыхали пильщики. Обе верёвки были связаны и обмотаны вокруг огромной сосны, редкой по своей вышние даже среди окружающих ее гигантов. Вплотную к дереву партизаны придвинули деревянную подпорку, положили на нее тяжелый жернов и намертво прикрепили к нему короткий, намного не достигавший земли и оставшийся свободным конец одного из канатов.

Теперь стволы многих деревьев были связаны друг с другом на вышине, значительно превышавшей уровень человеческого роста. Подпорку с жерновом, прислоненную у красавицы-сосны, командир собственноручно перехватил узлом новой веревки, и, разматывая ее, партизаны ушли в восточном направления. Темная чаша леса поглотила их фигуры…

Наступило время ожидания. Прошел час, другой. В неглубоком овражке, поросшем редким кленовником, стояло трое партизан, держа в руках конец каната, ведущего к деревянной подпорке у большой сосны. За их спиной на гребне овражка лицом к западу, расположились командир и начальник штаба. Они пристально смотрели в небо. Внезапно там, у кромки леса, в воздухе появилась серия красных ракет.

— Дергай! — приказал командир.

Трое партизан быстрыми движениями смотали несколько метров каната, а потом, твердо упершись ногами в землю, с большой силой потянули его к себе. Лица их покраснели от натуги. Мгновение — и где-то впереди раздался оглушительный, всё нарастающий треск, словно сквозь лес продиралось разоренное стадо диких слонов, ломающих на своем пути вековые деревья, как легкий тростник… Ровно через три минуты загремели пушка, ударили пулеметы, зашуршали мины.

— Ну, известное дело, — рассказывал нам партизан-ракетчик Федор М., — залегли мы на флангах участка, как было приказано. Смотрим, немецкая разведка — человек двадцать. Пошарили они вдоль кромки леса — видят, всё спокойно. Послали они связного через большак в ложбину, на свою сторону. Смотрим, оттуда бегом выступает немецкий батальон, колонной. Подошли они к лесу — всё автоматчики. Самоходные пушки с ними, минометы… Ждем. Стали они в лес двигаться. Прямо так колонной и пошли. Подождали мы десять минут — дали им втянуться в лес чуть поглубже и ракеты пустили… Пока там всё это дело делалось, мы лежали, наблюдали — немцев выскочило обратно немного…

Что же произошло в лесу?.. Потянув за конец каната, трое партизан выбили деревянную подпорку из-под жернова. Многопудовый камень повис своей тяжестью на красавице-сосне я обрушил ее… В то же мгновение пришел в движение весь лес. Деревья, связанные между собой канатом, стали валиться на землю, на немцев, отбрасывая их в стороны, убивая насмерть, калеча, вышибая из рук оружие. Сам лес шел войной на врага! Одно подпиленное дерево, обрушиваясь, увлекало своим падением другое, пригибало к земле молодые сосенки. Лес гудел. Придавленные могучими стволами, оглушенные, полуобезумевшие от ужаса немцы не понимали, что происходит вокруг. Боевой порядок противника был окончательно исковеркан. В это время партизанские засады обрушила на немцев огонь пулеметов, минометов и автоматов… 619 Остбатальон больше не существовал.

Командир приказал:

— Увезти спиленный лес на дрова.

…Внезапно радиосвязь оборвалась… Майор фон Шрадер, одетый с иголочки, при всех своих регалиях по случаю начала важного дела, обеспокоенно ходил по комнате. В этом домике на окраине небольшого села, отгороженного от леса двойной линией немецких укреплений и минными полями, майор чувствовал себя в полной безопасности. И это несмотря на то, что все свои силы он бросил сегодня на операцию, — в селе оставалось лишь несколько солдат. Но отсутствие связи с батальоном начинало его волновать всё сильней и сильней. Внезапно за окном грохнул взрыв, блеснуло пламя… Граната… другая… Майор не успел опомниться, как дверь комнаты распахнулась и дула партизанских автоматов уперлись ему в живот. Это разведчики-партизаны вместе с жителем села Степаном, знавшим в округе каждую тропочку, «нанесли визит» фон Шрадеру, скучавшему в одиночестве… Холодея от страшной неожиданности, он стал медленно поднимать руки… Так 619 Остбатальон очутился в лесу вместе со своим майором…

Теперь фон Шрадер сидит перед нами на некрашенной скамье в хижине партизанского штаба. Его тонкие губы плотно сжаты, острый нос побелел от холодного мартовского ветра. Коротко остриженные волосы торчат на голове, как несколько рядов щетины. Путешествие с конвоирами не слишком отразилось на его парадной форме — она лишь немного забрызгана грязью, я майор изо всех сил старается держаться с достоинством. Увы! Эта задача ему не по плечу. Колени майора дрожат, и он, озираясь вокруг, неожиданно спрашивает:

— У меня были завязаны глаза. Скажите мне только одно — как вашим людям удалось незаметно провести меня через две линии наших укреплений?

— На вас надели шапку-невидимку, — иронически отозвался Виктор Кондратьевич и резко прибавил: — Вы здесь для того, чтобы отвечать, а не спрашивать.

Разведчик-конвоир, стоявший возле двери, ухмыльнулся и сказал нам: