В чаще лесов

Постепенно силы меси восстанавливаются. Я сижу теперь в бараке и слушаю своих товарищей. Но они говорят не об операциях врага, а о совещании, о вопросах, которые предстоит обсудить на нем, о работе, которую придется проделать. Я также начинаю задумываться над нашими проблемами, над жизненными вопросами нашего движения.

Вражеские силы проходят через чащу лесов, а затем уходят совсем. Постепенно «хуки» вновь отправляются в путь по старым тропам, заполняя образовавшуюся за это время пустоту.

73

Февраль 1951 г.

Мы готовимся теперь к совещанию.

После захвата всех припасов на островке нам пришлось начать все снова, заготавливая кое-что то в одном городе, то — в другом. Нам не удастся снабдить себя в таком же достатке, как мы делали это раньше, так как враг следит за всеми рынками. Участникам совещания придется удовольствоваться более скудным пайком. Основной нашей базой вновь стал Лонгос. Во время операций, которые проводились правительственными войсками, наши отряды несколько месяцев избегали этот город, и он бездействовал, словно поле, отдыхающее под паром. Теперь в нем вновь возникают наши опорные пункты, и мы пожинаем плоды доброжелательства его жителей.

Несмотря на то что разделенные на батальоны боевые группы врага следовали за нами по пятам, им так и не удалось,' как это ни странно, обнаружить Большой дом. Он продолжает стоять в лесу, окруженный бараками, расположенными на противоположном берегу реки, где одно время предполагалось устроить постоянный лагерь. Во время воздушных налетов в сентябре прошлого года одна сторона Большого дома была изрешечена пулями. Пострадала и часть бараков, но все они вполне пригодны для жилья.

Однажды утром мы укладываем свои пожитки, покидаем возвышенности, которые служили нам укрытием, и перебираемся вниз, к Большому дому. Я все еще не совсем твердо держусь на ногах после болезни. Во время спуска по длинному склону ноги начинают дрожать, но на земле сухо, и идти легко. Февраль уже на исходе, и затяжные дожди постепенно сходят на нет. На Сьерра-Мадре начинается короткий сухой сезон. Солнце вновь озаряет чащу лесов. Высокие деревья на взгорье жадно тянутся к солнцу, подобно солдатам, выползающим из траншеи и вдыхающим свежий воздух. В густой, золотисто-зеленой листве стрекочут цикады. Смерть осталась где-то далеко позади.

Вокруг испещренного тенистыми пятнами Большого дома — этого летнего жилища, куда мы приходим теперь, к исходу зимы, — царит атмосфера безмятежной тишины. Лишь войдя внутрь, замечаем мы те маленькие перемены, которые происходят в лесу, — крошечные кучки опилок в местах, где древоточцы выдолбили отверстия в стойках и кровле, скрытые проходы термитов, опоясывающие одну из угловых стоек, — все эти малозаметные признаки постепенного гниения и распада.

И вдруг вся эта тишина нарушается. Раздаются удары «боло», стучит на реке деревянный валек для стирки белья, с обоих берегов перекликаются голоса. «Хуки» возвратились домой. Джи Уай вернулся в свой дом у излучины реки.

Это место стало в известном смысле сердцем Филиппин, куда стекается вся животворная кровь народа, чтобы разлиться затем по всем артериям движения.

Каждый день сюда прибывают делегаты из далеких северных районов, преодолевая сто или двести миль по труднопроходимым горным тропам, или с расположенного на крайнем юге острова, продвигаясь тайком по морю и суше через контрольные пункты, расположенные на дорогах, ведущих из Манилы. Я вижу, как они приходят грязные, усталые, в насквозь пропитанных потом рубашках, увешанные тяжелой поклажей. Каждого из них сопровождает эскорт из вооруженных отборных бойцов — «хуков», ветеранов множества стычек, несущих свое оружие с легкостью, с какой спортсмены обращаются с битами и ракетками.

Все это похоже на сборище какой-то огромной семьи. Мы выходим из бараков навстречу каждому вновь прибывшему, радостно приветствуя его, смеясь и пожимая друг Другу руки. Вся усталость сразу же забывается, и в дружеских объятиях никто не обращает внимания на грязь или пот. Большинство этих товарищей не виделись друг с другом еще со времени последнего совещания в 1948 году. Они были назначены в свое время военными руководителями в различные РЕКО, в районы развития движения или в подвижные части «хуков».

Под деревьями собираются группы бойцов. Как о самых обыденных делах они рассказывают о засадах, стычках, налетах, о крупных столкновениях в городе или на рисовом поле, на горной тропе, на болоте, в зарослях травы «когон» или на полях сахарного тростника. Они толкуют о тактических приемах, рисуют прутьями схемы на земле, показывая, как они уничтожили бронеавтомобиль или совершили ночной налет на город. Они сидят на корточках, склонив голову, подбрасывая рукой камешки, и кратко рассказывают о товарищах, павших смертью храбрых.