В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет

– Самое печальное состоит в том, – продолжает он, – что я мог бы сейчас быть мультимиллиардером. Девяносто пять процентов всего, чем я занимался, было законным, и только 5 процентов – флиппинг – незаконным. Что, если бы я им не занимался? Я заработал бы чуть меньше. Вместо пятидесяти миллионов я бы заработал тридцать, а потом – миллиард.

Он развивает эту мысль:

– Когда вы используете неэтичные методы убеждения, то обогатитесь, но в итоге уничтожите себя и потеряете все, как это произошло со мной. Меня погубили жадность и непорядочность. Я отклонился от курса, чтобы заработать больше, но в итоге заработал меньше! В этом вся ирония.

Его приговорили к четырем годам тюремного заключения. Он отсидел двадцать два месяца.

– Интересный срок, – замечает он. – Достаточно долгий, чтобы прочувствовать наказание, но недостаточно долгий, чтобы превратить вас в развалину.

Какое-то время мы едем молча.

– Это проблема Уолл-стрит, – говорит Белфорт. – Вы ничего не создаете. Вы ничего не строите. Вы не получаете внутреннего удовлетворения. Когда вы пишете книгу или создаете какую-то действительно хорошую вещь, то смотрите на нее и получаете удовлетворение, которого не могут дать деньги. Я никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в день, когда закончил писать книгу. Я не очень люблю писать: мне это дается с трудом. Говорить мне легко: у меня от природы подвешен язык, а с письмом сложнее. Когда я написал книгу, то испытал гордость за хорошо проделанную работу. На Уолл-стрит все измеряется деньгами. Вы гребете деньги лопатой, а потом они теряют смысл.

И далее: Пытаясь придать им смысл, вы покупаете вещи, дома. У меня один Ferrari, но надо два. У меня есть катер – мне нужна яхта. Мне нужен дом в Хэмптонс. Сколько у вас горничных? Шесть? Мне надо двенадцать. Сколько гостей пригласить на день рождения сына?

И далее: Если бы я спросил вас, сколько вы заработали за прошлый год, вы меня не поняли бы. О, вы писатель?! Сколько вы зарабатываете? Сколько вам платят? Какими были ваши доходы от писательской деятельности в прошлом году?

И далее: Вы сочли бы меня нетактичным и даже грубым, но на Уолл-стрит это единственный вопрос, который задают друг другу. Сколько вы заработали за прошлый год? Миллион четыреста. А я – два миллиона четыреста.

Я спрашиваю его о тюремном заключении. Что он сказал своим детям?

– Это было за день до Нового года… В места не столь отдаленные мне нужно было явиться 2 января. Я позвал детей и сказал, что хочу сообщить им что-то важное. Они спустились, стали спрашивать, в чем дело, что случилось.

Он продолжает:

– А знаете, что произошло несколько лет назад? Я совершил несколько серьезных ошибок в жизни, а ошибки, как известно, имеют последствия. Детям я сказал что-то вроде того, что за ошибки надо платить и что мне придется сесть в тюрьму, поэтому какое-то время меня не будет. Мои дети, сидевшие у меня на коленях, расплакались. Я тоже расплакался. Моя жена… Я и сейчас плачу, вспоминая об этом. Они плакали, а я их обнимал и успокаивал.

Из-под его солнцезащитных очков скатывается слеза.

– На самом деле я плачу, думая о своих детях, – добавляет он. 

* * *

Вечер. Я смотрю на билборд. Aston Martin, вертолет, личный самолет. Белфорт в солнцезащитных очках. Меня не отпускает мысль о странной связи изображений на обложке книги и билборде.

Одно утверждает, что деньги – это добро. Другое утверждает, что деньги – это зло. Но они одинаковые, и это меня тревожит, причем уже долгое время.

Начинает играть музыка. Чистые биты. Чувство ожидания. Деньги и секс. Туфли и ноги. Голос Will.I.Am. Биты Дэвида Гетты. Will.I.Am поет об ожидании, желании, раскрепощенности.

Появляется Белфорт. Черный костюм. Белая рубашка без галстука. Черные туфли. Точен как часы. Стремителен как ветер. Мы записываем материал для интервью.

– Есть только один способ разбогатеть, – говорит он, – разбогатеть быстро.

3

Вернувшись домой, я решил систематизировать свои записи. Это займет не менее двух дней. В ускоренной видеозаписи весь процесс выглядел бы так: некий мужчина наворачивает круги по дому, периодически включая и выключая свет и подбегая к кухонному столу. Я нажимаю на кнопку «Отправить» и иду прогуляться.

Прогуливаясь, я думаю о первой строке своей статьи.

Джордан Белфорт рассказывает о том, как разбогатеть.

Потом я думаю о том, как разбогатеть.

Фишка не в том, чтобы много работать, а в том, чтобы избегать работы. Работая, не разбогатеешь. Это должно быть очевидно.

Но не очевидно.

Стоит пасмурное утро. Я иду по тропинке, ведущей на холм. Поднимаясь по его пологому склону, я испытываю то особое замечательное чувство, которое испытываешь во время прогулки на свежем воздухе.

«Работая, не разбогатеешь» – почему это не очевидно?

Это противоречит тому, чему учат в школе.

Я бодро шагаю, думая о том, чему учат в школе. Сквозь облака начинает пробиваться солнце.

Много работать – это один из главных уроков. Много работайте, уважайте существующие договоренности – и будете вознаграждены.