В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет

Проблема в том, что большинство из нас не понимают Экстремистан. Мы пытаемся укоренить его в своем сознании, делая вид, что до сих пор живем в Медиокристане. Если бы мы этого не делали, у нас поехала бы крыша. На самом деле она у нас уже едет. Психиатр Айн Макджилкрайст выдвинул блестящую теорию о том, что в современном мире, с его взаимосвязанными абстракциями, у нас все больше доминирует левое полушарие мозга. В прошлом ведущую роль играло правое. Оно всегда делало моментальные снимки природного мира, а когда требовались услуги левого «помощника», передавало информацию через мозолистое тело, соединяющее оба полушария. После этого левое полушарие принималось за работу, представляя природный мир как абстракцию, разбивая его на части, превращая его в инструменты. Со временем окружающий мир стал все больше напоминать продукт левого полушария, представлять собой набор инструментов. Теперь у нас доминирует левая половина мозга – мастер инструментов.

Кроме того, Экстремистан становится все более и более экстремальным. Научная революция конца XVII века привела к стремительным изменениям и преобразованиям, сделав мир взаимосвязанным и взаимозависимым, и чем более взаимосвязанным и взаимозависимым он становился, тем стремительнее развивался и изменялся. Это автокаталитический процесс. Сегодня, три столетия спустя, можно за секунды перевести деньги из Нью-Йорка в Лондон, совершить сделки в Пекине, Токио и Франкфурте и вернуть прибыль на Манхэттен.

Наш мир стал абстрактным, непредсказуемым, хрупким, смутным и, как результат, подверженным воздействию «черных лебедей».

Вскоре произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее и экстремальное, потом – что-нибудь еще более грандиозное и экстремальное: растают древние ледники Гренландии, и вода будет просачиваться под арктический ледяной щит, разрушая его и образуя айсберги размером с Чикаго. По мере таяния льдов поверхность планеты будет становиться все более темной, отражая все меньшее и поглощая все большее количество тепла, что вызовет еще более активное таяние льдов – автокаталитический процесс. Затем вода поднимется до уровня, где находится сейчас кончик моего носа, потом до уровня этой террасы, потом до уровня моего бассейна, потом затопит мое бунгало с красивым деревянным полом и джакузи «оверсайз»; над водой останется только крыша самого большого и роскошного павильона, а ламинированное меню подушек Кейт Мосс унесет в направлении пластикового острова величиной с Техас.

Возможно, какой-нибудь алгоритм будет взаимодействовать с другим алгоритмом, вымывая из экономики миллиарды долларов. Целые страны погрузятся в нищету, люди будут умирать с голоду. Богатые станут еще богаче, и их аппетиты будут расти. Наступит переломный момент. Произойдут и более диковинные вещи.

Кто-нибудь изобретет будильник-конвейер, доставляющий богатого человека из постели на завтрак, по пути ставя ему клизму и опорожняя мочевой пузырь, орошая и осушая его пятую точку, как это делают умные туалеты в Японии, и он проснется уже за столом, умытым, одетым, отдохнувшим и в прекрасном расположении духа.

Прямо передо мной выстреливает фонтан из крошечных рыб, за ними устремляются более крупные особи, за ними – еще более крупные, а потом вся эта братия плюхается обратно в воду, устраивая серебристо-сине-желтую феерию, – и все затихает.

Что-то произойдет. Мы не знаем что, но оно перевернет наш мир.

А после мы будем рассуждать о том, что это в принципе было очевидно.

Что, конечно же, далеко от правды. 

* * *

Вернувшись в Лондон, я договариваюсь о второй встрече с Нассимом Талебом. А первую убираю на задворки своего разума.

Я пытаюсь понять личность Талеба. Его называют одним из самых влиятельных мыслителей современности.

Он действительно умеет мыслить, этот парень.

Жаль, что я этого не умею. Как бы мне хотелось… О нет, только не сейчас.

Талеб родился в Ливане, но получил образование в Париже – по-моему, в Сорбонне. Потом окончил Уортонскую школу бизнеса при Университете Пенсильвании, в свое время там учились Уоррен Баффет и Дональд Трамп. Баффет был слишком умным для университета, и я думаю, что Талеб тоже. Разговаривая с ним, вы видите, что его ум быстро выходит за рамки предмета обсуждения. Иногда, когда он что-нибудь объясняет, его правая рука чертит в воздухе графики, то есть его мозг способен одновременно и поддерживать беседу, и заниматься математикой, прикидывая цифры и изображая их в виде графиков.

Он вырос на окраине Бейрута в 1970-е годы. Его дед и прадед занимали высокие посты в правительстве. Отец был ученым. Семья жила в достатке. Потом стали падать снаряды и бомбы. Это продолжалось почти два десятилетия. Талебы уехали из страны. От их достатка не осталась и следа.