В черной пасти фиорда

— Нет, но доливать батареи необходимо.

Лодка отвернула от берега и легла на курс, ведущий в открытое море — район зарядки аккумуляторных батарей.

Мы провели тщательный разбор инцидента с воздушным пузырем. Как воздух оказался в минных трубах? Это так и не удалось установить — то ли крышки оказались не плотно закрытыми, то ли они пропускали воздух от ударов волн. Впрочем, появление воздуха в трубах — явление нередкое. Важно подчеркнуть другое: минные трубы время от времени положено прокачивать, запуская помпу. При этом воздух, окажись он в трубе, начнет выходить наружу через контрольные краники. Трубы прокачивают до тех пор, пока из краников не польется вода. Делать это обязаны стоящие на вахте специалисты. Между тем на вахту заступила уже третья смена, но никто из специалистов не поинтересовался состоянием труб. Не проследил за ними и вахтенный офицер.

На разборе указывалось, что вахтенный офицер — это не впередсмотрящий. Управляя кораблем, он обязан не только видеть, что делается в поле его зрения, но и знать, что должно делаться на корабле, обеспечить выполнение наставлений, инструкций и приказаний командира. Мне пришлось кое-кого резко упрекнуть.

После разбора, находясь уже в боевой рубке и отдыхая на диванчике, я много думал о тех уроках, которые необходимо извлечь из истории с минными трубами. И приходил к выводу: организацию службы на лодке надо всемерно улучшать. Очень важно, чтобы каждый член экипажа твердо знал свои обязанности, а контроль за состоянием техники был постоянным и неослабным.

Пройдет немного времени, и эти вопросы явятся предметом всестороннего обсуждения на партийном и комсомольском собраниях. Но это в базе. А теперь проводились беседы с коммунистами и комсомольцами, разъяснялись личному составу наставления и инструкции, создавалась атмосфера общей высокой требовательности и взыскательности. В тот день у меня состоялся разговор со старшим помощником командира Г. С. Редькиным, непосредственно отвечающим за организацию службы.

Капитан-лейтенант Редькин — культурный, эрудированный офицер, великолепно разбирающийся во всех видах оружия. Он много приложил стараний в обучении личного состава. И все же организаторские способности старпома оставляют желать лучшего. Тут, очевидно, сказалось длительное его пребывание в должности флагманского специалиста — Григорий Семенович еще не полностью вошел в корабельный темп жизни. Нам, морякам, нельзя долго работать на берегу: теряем квалификацию.

На флоте среди некоторых командиров кораблей бытует мнение, что старший помощник должен быть жестким в своих требованиях, иначе якобы невозможно держать команду в руках. Я не являюсь ревностным сторонником такого, взгляда, хотя и сознаю, насколько легче жилось бы мне за спиной волевого и строгого старпома. Я мог бы тогда всецело отдаться тактике, управлению кораблем.

…Глубокая ночь, а работа на лодке не прекращается. Электрики, возглавляемые главстаршиной Алексеем Карпенко, приводят в порядок аккумуляторные ямы, нейтрализуют и выбирают пролитый электролит, заряжают батарею. Команда готовит корабль к предстоящему поиску противника.

Третье блюдо

— Поднять перископ!

Эту команду я давал сам себе. Она произносилась и для информации других: горизонтальщик должен был вести лодку на определенной глубине, штурман — быть готовым проложить по моим данным пеленг…

Итак, я нажал на кнопку подъема. Послышалось приглушенное жужжание электромотора, и цилиндрическое тело оптического прибора начало двигаться вверх. Из-под сальника просочилось несколько капель воды, и они покатились вниз. Наконец из шахты показалась нижняя головка перископа с устройствами, облегчающими наблюдение за поверхностью моря. Сообразуясь со своим ростом, я остановил подъем, откинул в стороны рукоятки, с помощью которых вращается перископ, и прильнул главой к резиновой оправе окуляра.

Передо мной открылась картина довольно однообразного северного побережья Норвегии. Горы, поднимающиеся здесь на 300–400 метров, покрыты снегом, а их крутые склоны обнажены. Поворачиваю ручку прибора перископа на «увеличение» и вижу пласты кварцевого песчаника, образующие почти отвесные берега. Это мыс Нордкин, у оконечности которого приютился небольшой островок Авлейса.

С утра 1 февраля мы находимся на позиции у самой северной оконечности Европы. Стоит непривычно хорошая для зимнего месяца погода: слабый ветер, мелкая волна, видимость полная. Баренцево море удивляет нас покоем и одновременно раздражает: в его водах никаких признаков фашистских кораблей. Здесь, казалось бы, проходит коммуникация, питающая боеприпасами и продовольствием северный фланг гитлеровской армии; здесь, по всем данным, должен следовать поток стратегического сырья (никелевая руда). А мы ничего не видим — ни транспорта, ни мотобота, ни шлюпки.

— Разрешите команде обедать? — спрашивает только что заступивший на вахту капитан-лейтенант Новожилов (он и старпом Редькин недавно получили новое звание).

Осмотрев в перископ горизонт и убедившись, что он чист, даю «добро» и отправляюсь в кают-компанию.