В чём дело, Полли?

С края полки под зеркалом свалился флакон Надиных духов «Красная Москва». Она эти духи обожала, добывала где-то в Русском квартале. Мишель увидел лишь, как из упавшего дозатора на плитку пролилось жидкое мыло.

Он подошёл к раковине и продолжил говорить уже смотря на меня через зеркало. Ненавижу этот эффект, всегда кажется, что отражение врёт.

— Семья того художника выжила и смогла покинуть дом, но он сам остался в нём навеки. Корона передаётся, словно родовое проклятие. Раз в несколько поколений сюда отправляется один ребёнок для того, чтобы проклятие не распространялось на весь род. Только так. У дома всегда должен быть хозяин. И тот, кто запирает Тени. Много веков они были заперты. Но…

Медленно, словно мертвец, восстающий из могилы, я поднялась из ванны. Тело казалось тяжёлым, чужим. С меня ручьями потекла вода. На мокром полу было скользко. Я аккуратно добралась до вешалки, скинула с себя необратимо промокшую сорочку и укуталась в своё детское полотенце с розовым щенком.

— Продолжай… — мягко настояла я.

Из прямоугольного окошечка открылся знакомый вид на старую автостоянку на другом конце улицы. Самым заметным и самым забытым экспонатом на этой стоянке всегда был некогда красный, а ныне насквозь порыжевший от коррозии, Плимут пятьдесят восьмого года, как в книге Кинга «Кристина». Смотря сейчас, как его лобовое стекло лоснится под светом уличного фонаря, я боялась, что как только выйду из ванной комнаты, больше не будет никакой Чёрной Лилии. Больше не будет Мишеля и нашей встречи в том озере. Что я его придумала, потому что сошла с ума. Что я всё ещё заперта в доме Нади. Меня пробила лихорадочная дрожь.

Холодные руки тепло легли на оголённые плечи. «Тебе нельзя разгуливать в таком виде, ты можешь простудиться», — щекоча кожу своим дыханием, произнёс Мишель.

Мне всё ещё страшно обернуться и увидеть, что за спиной никого нет. На меня напало наваждение.

— Ты что-то видишь, да? — Мишель резко развернул меня лицом к себе. Он был реальным, но я всё равно продолжала слышать гул запоздалых машин, проезжающих по нашей улице. Он протянул мне ладонь. Он всегда вытягивал меня из кошмарных видений. Назад. К себе.

Я встряхнула головой. В комнате стало тихо. Ни фольклорных пластинок, ни гула чикагской подворотни. Окошко, как и полагалось, снова превратилось в пустую, холодную стену.

— Не верь этому, — проговорил Мишель, отпустив мою руку. — Теперь дом кишит Тенями. Они пытаются напугать нас, запутать. Когда кошмар выливается из сна — дело плохо.

— Кошмар выливается из сна… — забыв смысл каждого из этих слов, повторила я.

Он постучал по пустой стене, где совсем недавно было окошко, выходившее на задний двор Надиного дома. Стена отозвалась звонким стеклянным лязгом.

— Моя болезнь, мои вспышки, мой талант — позволили не только вытягивать их сюда, но и давать им форму. — Он замолчал и с тревожной печалью уставился мне в глаза. В груди разлился холод. — Я их Король. Но они не мои подданные.

Он болезненно улыбнулся и медленно поплыл к двери. Выглянув на мгновенье в коридор, он зашёл обратно и закрыл дверь на защёлку. Мне резко стало холодно, я захотела получше запахнуть полотенце и поняла, что стою совершенно голая. Конечно, ведь полотенце не было настоящим…

— Полли, я вижу дом иначе, чем ты. — Мишель снова начал общаться со мной через зеркало. Там же отражалась и я. Длинные мокрые волосы облепляли истощённое голое тело. На фоне нездоровой бледности зелёные глаза полыхали, как два неоновых шара. — Любой, кто заночевал в доме, кто увидел хоть один кошмар, заражён. Поэтому в тот раз я не мог позволить тебе уехать. Ты закончила бы как брат Питера. Тени увязались за Крисом и, в конце концов, погубили его. Люси Брекк была слабее, она умерла прямо в доме. Теперь нам всем грозит опасность. Никто не должен покидать дом, пока всё не закончится. Мне очень жаль, я и не мог подумать, что всё закончится этим. Я потерял контроль…

У моего отражения из носа закапала кровь. По-моему, у меня тоже.

— Подожди! Но это значит, что все гости пансионата тоже погибли?! — От такого озарения у меня подкосились колени. Мишель выпрямился и стал лицом ко мне.

— Я ведь говорил, что пансионат был игрой для Дианы? Она чахла. Я позаботился о ней так, как умел. Диане было необходимо живое общение. Иллюзия. Игра. Я создал её и подарил, потому что на деле сам боялся остаться один. Все наши гости были лишь Тенями, которым я давал на время форму. Это как подарить ребёнку игрушечный домик и заселить куклами. Я продолжал их вытягивать, не обращая внимания, что запирать их всё сложнее. Что теперь они хотят есть не только мои сны — а расползтись по городу. Мне казалось, что я всё контролирую. Я не давал Теням много времени, избавлялся от них через день-два. Когда Тени тают — они превращаются в чёрные вязкие лужи… Теперь они расползлись по всему дому, запереть их в одиночку мне не под силу. — Мишель ласково провёл кончиками пальцев по моей щеке. Потом резко одёрнул руку и виновато опустил глаза. — Помоги мне.