В чём дело, Полли?

Она очень медленно помотала головой и посмотрела совсем не так, как должен смотреть кто-то, кого вывели на чистую воду. Взгляд был свинцовым, под таким можно утонуть и никогда не всплыть.

— Ты заблуждаешься. Всё не так, как ты думаешь.

— Забавно. После этого обычно следует фраза: «Я тебе сейчас всё объясню».

— Прости, Полли. Но тебе придётся поверить мне на слово. Или можешь попросить Мишеля быть искренним с тобой. Ты ведь к нему шла? — Она в усмешке покосилась на чайник. — Только, боюсь, это то же самое, что взять честное слово с убийцы.

— Он обо всём рассказал мне.

— Неужели?

— Он обо всём рассказал мне, — твёрдо повторила я.

— В таком случае тебе остаётся только спросить про чёрную книгу. Давай договоримся, если он ничего не ответит, ты вернёшь мне заколку и спокойно вернёшься в Чикаго.

— А если не верну?

— Тебе же хуже. Болтать я не могу, здесь я подчиняюсь определённым законам. Просто знай, что финал тебе не понравится, если будешь действовать по уготовленному сценарию.

После этих слов Аня (или кем она была на самом деле) развернулась и затерялась в глубинах коридора.

Может, это истинная причина внезапного желания Питера уехать? Он увидел подлинное лицо Ани и что-то в нём перемкнуло? Если даже я чувствовала себя теперь так, будто в меня воткнули трубочку для коктейля и полностью осушили, то что говорить про старину Питера? Сердце парня всё ещё кровоточило после потери брата, а Аня только добавила в него иголок.

Я переборола своё желание свирепо орать и дошла до комнаты Мишеля. Лучше бы ему побыстрее поправиться и взять контроль в свои руки. Потому что я его, кажется, стремительно теряла.

— Ты уж прости, но чай давно остыл. Я потерялась во времени в двух шагах от тебя, — с порога сказала я.

Плотные шторы не пропускали в комнату сумерки. Внутри было темно, но включать свет мне определённо не хотелось. Мишель приподнялся на кровати и сонно поприветствовал меня. Лавандовые благовония давно прогорели. Я поставила разнос на пуфик и села на край кровати.

— Мы так и будем по очереди выхаживать друг друга? Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа он присел и бодро потянулся. Да, ему определённо было лучше. Днём он только корчился и стонал, как перевоплощающийся оборотень.

Потом он встал с кровати и накинул халат. Сделал глоток холодного чая, сморщился от количества дубильных веществ в нём и вскользь поцеловал меня в макушку.

— Чай со льдом с утра пораньше? Ты у меня большой оригинал, — рассмеялся он.

— Что?! Что ты сказал?

— Ты у меня большой оригинал? — неуверенно повторил он, расчесывая спутавшиеся волосы.

— Нет, до этого. Какое ещё «с утра пораньше»?

— В чём дело, Полли? Ты то себя как чувствуешь? — он обеспокоено нахмурил брови.

— Я же не… не могла? Нет? Нет!

Был только один способ понять это. Я подлетела к окну и резко, будто от этого зависела моя жизнь, распахнула шторы. В лицо ударил солнечный свет. Утро было тусклое, пасмурное. Но оно ослепило меня, точно внезапная вспышка «полароида».

Могла. Всё-таки я могла. Могла и, судя по всему, простояла в коридоре всю грёбанную ночь. Значит, уже воскресное утро…

— Началось… — протянула я, снова потеряв чувство реальности.

— Началось, — подтвердил Мишель. Он отвёл меня от окна и дальше стал разговаривать, как с потерявшимся ребёнком. — Итак, послушай, милая Полли, если Тени так легко путают тебя, с этой минуты, что бы ни случилось, что бы ты ни увидела или услышала, не верь никому. Ничему. Ты всё поняла? — Я неуверенно кивнула.

— Чёрная книга…

— Что?

— Расскажи мне про неё.

— Полли, в ней нет ничего такого, что было бы важно для тебя…

— Ты хочешь, чтобы я верила только тебе?

Мишель чуть прикрыл шторы и снова повернулся ко мне. Какое-то время он боролся со своими сомнениями: я видела, как напряглись его скулы, как подрагивали ресницы. А я терпеливо ждала. Где-то в голове, перебивая друг друга, эхом мелькали чужие слова: «Тебе же хуже», «Только мне», «Убирайся отсюда как можно раньше», «… на мелкие кусочки разлетится что угодно, кроме него самого» …

Мишель решительно запахнул халат и достал из ящика письменного стола ту самую чёрную безликую книгу.

— Не знаю, с чего вдруг она заинтересовала тебя… Её написал Надд. Своего рода дневник или мемуары. — Он протянул её мне, но потом отчего то передумал и сам раскрыл книгу на нужной странице. — Хочешь знать, почему я тогда бросился в воду? Мне было пятнадцать, голова была горячей. Я решил, что всё напрасно и не знал, как остудить это отчаяние. Пойми правильно, когда-то я устроил всё так, чтобы меня отправили сюда, а Роза, моя сестра, смогла прожить простую жизнь. Но… — Остальное мне следовало узнать из текста. Приняв книгу, я стала нетерпеливо изучать абзац, на который он указал.