В чём дело, Полли?

— В чём дело, Полли? Не плачь. Жизнь такая большая. Если последний осколок короны навеки утерян, проклятье навсегда останется на нашей семье, ведь новую коронацию уже не совершить. Обо мне не беспокойся, они все были правы. Я не знаю тот мир… Роза, моя любящая сестра, превратилась в монстра, каких не видел даже я. Кажется, в том мире что-то неправильно. А здесь все монстры мне знакомы — они живут под моей кроватью. Не разрывай мне сердце, уходи.

Я в последний раз прижалась к Мишелю. От его масок не осталось и следа. Король явился мне во всей своей сущности, таким он и был: хрупким и в то же время разбивающим на мелкие осколки всё вокруг себя.

— Прощай, мисс Проныра, я никогда тебя не…

— Прощай, мой Король…

* * *

Солнце слепит глаза, хорошо, когда осенью погода балует. Ветер свежий, он шепчет в уши сказки и обещает вернуться летом с запахами лавандовых полей. Деревья оттеняют дом, и он кажется недружелюбным. Его стены прочные, он простоит ещё ни один десяток лет, прежде чем канет в лету. На мне свитер и джинсы — платье растворилось, как не бывало. У кованых ворот курит Бран, навалившись на свою машину. Питер и Роза на заднем сиденье. Розе снятся сны, а вот Пит уже прилично заждался. Ему бы как можно скорее к врачу. Бран потушил окурок и сел за руль. Гудком дал понять, что мне нужно поторапливаться, если хочу успеть на поезд. Но я всё равно иду по дорожке неспеша. Я много оглядываюсь — на крыльце мне машет и улыбается маленький светловолосый мальчик. А иной раз, обернувшись, я вижу красивого молодого мужчину. Когда порыв ветра подхватывает и отбрасывает в сторону его волосы, открывается маленький шрам над левым глазом.

Прощай на века, мой прекрасный, мой славный Король. Самый любимый, самый несчастный, всеми забытый Король…

По дубовой роще мы едем молча. Деревья мелькают быстро, и они похожи друг на друга — это усыпляет. Неудивительно, что Питер засопел в такт мотору.

— Был ли хоть один шанс, что у него всё получится?

Бран выдохнул, будто заждался этого вопроса. Через зеркало заднего вида осмотрел спящих пассажиров и сбавил скорость.

— Каждый его предшественник искал способ. Я приходил к ним всем, но они не прощали мой грех. Мишель первый, кто позволил мне вновь стать человеком. Он приручил меня. Определённо. Я видел много хозяев дома: как бы близко они не подходили к избавлению от проклятья, в последний момент каждый из них почему-то передумывал. Может, они боялись мира, который менялся за время их отсутствия. А может, понимали, что их место здесь.

Мы съехали на грунтовую дорогу. Машину окутало облако пыли. Нас тряхануло на кочке, и мы оба посмотрели назад: ни Пит, ни Роза не проснулись.

— И что же теперь с ним будет?

— Я буду приезжать к нему несколько раз в неделю. Всё по-прежнему. Только теперь он будет там совершенно один. Придумает ли он новую сказку? Опустеет ли когда-нибудь дом? Не знаю, время покажет… А иногда мне кажется, что настоящая Диана Беккер сбежала отсюда после его восемнадцатилетия…

Вскоре мы добрались до города. Жизнь у местных шла своим чередом — для них это был обычный день. В лавках и бакалеях шла оживлённая торговля, дети катались на велосипедах, коты грели животы, вскарабкавшись на крыши домов.

— Твои вещи в багажнике. Поезд через двадцать минут. Парня и Розу я отвезу в больницу. Кстати, он говорит, что его зовут Крис. И, начиная с прошлого года, он ни черта не помнит.

— У него всё будет хорошо. Я ему когда-то пообещала. Прощайте.

— Удачи.

В вагоне было малолюдно. В другом его конце с кем-то заболтался уже знакомый контролёр. Он приветливо помахал мне и снова обратился к собеседнику. Я кивнула ему и выбрала место у окна.

Поезд тронулся. Городок, спрятанный от всего мира, быстро остался позади. Хотелось думать, что и я оставила позади всё плохое. Решение приехать сюда не было правильным, но, чтобы понять это, я должна была приехать. В конце концов, эта история началась задолго до того, как в один июльский вечер я сошла на станции «Сайленс Валлей». И уж точно история не закончилась, когда я села на обратный поезд.

Ведь жизнь такая большая.

Я прислонилась к стеклу и задремала. В ту минуту я ещё не знала, что заколка лежала на дне моего чемодана. Что она всегда будет со мной.

Зато точно знала, что отныне, всякий раз оборачиваясь, я буду видеть дом Мишеля.

Тот, кто запирает ночь…

Я сказал Полли, что иду на чердак. Но это подождёт. Хотя бы время на моей стороне. Она увидела Брана в саду и спустилась к нему, а я зашёл в кабинет. Нужно было набраться мужества сделать это раньше. В смысле, уладить всё. Странно. Получается, нужно быть мужественным, чтобы уметь сочувствовать.

— Алло… — Во рту пересохло, как только он взял трубку. — Добрый день.

— Кто это? — У него голос убитый, беспокойный.

— Вы знаете, что это Мишель, мистер Брекк…

— … знаю.

— Я звоню сказать, что мне жаль… Что вы потеряли дочь. Я повёл себя неправильно, я должен был поговорить с вами.