В чём дело, Полли?

Он отвёл выжигающий взгляд, и я почувствовала слабое облегчение, словно тиски, сдавливающие моё горло, чуть ослабили.

— Да, мне тоже немного неловко. Вчера ты застала меня врасплох…

— Я думаю, что всё наоборот. Подай мой халат, пожалуйста.

Он немного помолчал, а потом протянул мою одежду и вышел из комнаты со словами: «Ты права. Лучше обо всём забыть».

Да, я была права. Но чувствовала себя от этого ещё паршивей.

После продолжительного душа, вместо униформы я надела старенькие джинсы и вязанную водолазку. Вообще-то, она была колючей, и я терпеть её не могла, но сегодня мне был необходим высокий воротник.

Первым делом я последовала на кухню, чтобы помочь ребятам приготовить завтрак. Но, судя по запаху слегка подгоревшей овсянки, они и сами прекрасно справлялись. Ну, почти прекрасно.

— Привет. Только утро, а вы уже разгромили кухню? Как вы…

— Полли, завтрак давно стынет, — перебила меня Аня, смотря куда-то в пол.

Питер шмыгнул носом и тоже отвёл взгляд.

— Чего это вы такие странные?

В глазах Питера промелькнул самый настоящий ужас, он открыл рот и уже почти что-то сказал, как Аня одёрнула его за руку и, кажется, немного притопнула. Я аккуратно заглянула им за спину и увидела накрытый на троих стол.

— Ладно, давайте позавтракаем, а вы расскажите, почему вы себя так странно ведёте.

Питер вопросительно посмотрел на Аню. Та кивнула и отошла в сторону, чтобы пропустить меня. Питер покорно сделал тоже самое.

После десятиминутного поедания отвратительной овсянки в тишине, я не выдержала и ударила ладонью по столу.

— Да какого чёрта? Что у вас тут стряслось? Ведите себя нормально!

Аня выкатила без того огромные серые глаза и приставила указательный палец к губам.

— Тише, пожалуйста.

— Не могу тише! — возмутилась я. — Когда мы вернулись с похорон, я обнаружила, что кто-то копался в моих вещах. Кое-что даже пропало. Вчера мы все устали, и я не хотела вас пугать, но сегодня я намерена выяснить, что тут произошло. С вами или без вас, понятно?

— Кажется, Мишель прав… — тихо проговорил Питер. Аня негромко цыкнула.

— У вас какие-то секреты от меня?! Ладно… Как пожелаете!

Это слишком сильно задело меня, чтобы притворяться, что всё в порядке. Я резко встала из-за стола, так резко, что на секунду закружилась голова, и вышла из комнаты. Обиженный ребёнок внутри очень хотел, чтобы кто-то из них догнал меня и вернул обратно. Чёрствый взрослый твердил, что глупо так из-за этого на них злиться — сама-то я с ними не больно откровенничаю. С другой стороны, ничего существенного я и не скрываю. Почему людей настораживает, если кто-то не выворачивает перед ними душу? Если кто-то не говорит о себе, может, это только из-за того, что слова впиваются в глотку и не дают ему дышать? Может, из-за того, что пока ты ничего не скажешь вслух, всё не будет настоящим? Вот, к примеру, ты говоришь: «Мне всё ещё так страшно», — и всё — давно затоптанное памятью материализуется и вот ты уже снова сходишь с ума и до мяса грызёшь себе пальцы. Детство, прикованное к батарее, не будет настоящим, если о нём не говорить? Я не знаю. Не знаю, но предпочитаю не рисковать. Всё слишком просто, чтобы разъяснять это каждому встречному.

Без миссис Беккер мы сами планировали свою работу на день. Мишель особо не интересовался, чем мы заняты и за что, в сущности, он нам платит. Создавалось впечатление, что весь пансионат «Чёрная лилия» — это задумка миссис Беккер — игра, которую она придумала от скуки и к которой слишком серьёзно отнеслась. Мишель подыгрывал ей, потакал, но, по большому счёту, был всего лишь наблюдателем. После её смерти эта игра начнёт потихоньку рушиться. Но не беда — Мишель знает много других. Эти мысли промелькнули у меня, когда я чистила кафель в ванной комнате на втором этаже. Мишель уже несколько минут стоял за моей спиной, я слышала, как он вертел в руках цепочку от замка на двери. Я напевала себе под нос «Scorpions» и не подавала вида, что знаю о его присутствии. По тому, как настырно он ждал, пока я его замечу, я поняла, что так просто он не уйдёт — ему что-то нужно.

— Чем я могу помочь? — непринуждённо спросила я, не отвлекаясь от своего дела. Нет-нет, я не стану ввязываться в твою игру, даже не надейся.

— Ненадолго тебя хватило, — весело произнёс он.

Я откинула щётку и развернулась к нему. Он язвительно ухмылялся, ведь игра на самом деле заключалась в том, чтобы заставить другого говорить первым. А это значит — я проиграла.

— Чем я могу помочь? — строго повторила я.

— Мне нужно, чтобы ты помогла мне освободить комнату миссис Беккер, — он стёр свой оскал и тоже стал серьёзным.

— Сейчас?

— Когда будешь готова.

— Когда буду готова к чему?

Он промолчал, задумчиво оценивая проведённую мной работу по преображению ванной комнаты. Хлор, содержащийся в чистящем средстве, уже потихоньку щипал мне глаза, и они слегка слезились. Я сняла перчатки и склонилась над раковиной, чтобы промыть их. Но когда я промокнула мокрое лицо полотенцем и повторила вопрос, оказалось, что Мишель уже исчез.

«Просто дай знать, как будешь готова», — эхом прокатилось по коридору.