В чём дело, Полли?

Толпа дружно подхватила её смех и стены затряслись от такой вибрации. Лица людей вдруг стали страшно безобразными. Глаза стали стекать вместе с гримом, носы плавились, а рты растягивались, хоть и всё ещё подрагивали от их гогота.

Светлый, яркий дом сначала окрасился в более привычные цвета, а потом стал ещё мрачнее, чем в реальности. Стены покрылись плесенью и паутиной, доски на полу стали гнилыми, а окна оказались выбитыми. На полу вместо фигур из мела лежали тела, накрытые окровавленными простынями. Все остальные куда-то исчезли.

Я выбежала в холл и обнаружила, что парадная дверь пропала. Как пропало абсолютно всё, кроме лестницы. От внезапного собачьего холода ступени покрылись инеем. Пока я поднималась наверх, всё, что было за моей спиной тоже рушилось и исчезало. Шаг за шагом. Оставалось лишь чёртово ничто. Наконец я оказалась в маленькой тёмной комнате. Одна из её стен состояла из воды, словно это был аквариум, который обходился без стекла. С каждой секундой комната становилась всё тесней, а выхода из неё не было. Вода стала совсем мутной и тухлой, а из стены напротив полезла рука. Я зажмурилась и стала щипать себя, чтобы пробудиться от кошмара. Ничего не выходило. Вскоре меня полностью зажало со всех сторон, мои волосы и платье уже развевались в холодной воде. А с другой стороны рука всё настырнее тянулась ко мне. Ничего не прекратится, пока я не сделаю выбор? Утонуть в болоте или ухватиться за руку?

— Почему тебя из раза в раз тянет на дно?

Лицо ещё оставалось снаружи, но всё остальное уже поглотила вода. Я чувствовала смрадное дыхание смерти, но всё ещё не была уверена, что это дыхание оставит меня, если я ухвачусь за руку.

— Давай же, Полли!

Лёгкие наполнялись жидкостью, я чувствовала, что сердцу всё труднее сокращаться. Из последних сил я вытянула руку из воды. Крепкая ладонь вцепилась в неё мёртвой хваткой и вытянула меня.

— Вернись, слышишь?

Я тяжело прокашлялась, точно реальность вернулась ко мне после мощного удара под дых. Аня тут же протянула мне стакан с водой, Питер всё это время стоял надо мной и обмахивал кухонным полотенцем. Мишель держал пальцы на моём пульсе.

— Почему тебя из раза в раз тянет…

— На дно? — я закончила фразу за Мишеля и попыталась встать на ноги.

Кухня из видения накладывалась на настоящую и немного подрагивала. Я, чувствуя, что в любую секунду меня может снова затянуть в тот кошмарный сон, прислонилась к столу и выпила предложенную воду.

— Ты как? Всё нормально?

— Убери ты это проклятое полотенце, Пит… Что случилось? Долго я была в отключке?

Питер снова хотел заговорить, но Мишель опередил его:

— Пару минут, не больше. Упала, только успев зайти сюда. Как ты себя чувствуешь?

Я встряхнула головой и с облегчением осознала, что она перестала кружиться. Всё остальное тоже стало прежним: за окном медленно сгущались сумерки, лампа проливала на кухню тёплый жёлтый свет, на сковороде шипели стейки, распространяя аромат по всему дому.

— Полли, ты меня сильно напугала. Тебе бы к врачу, — слишком ласково проговорила Аня. — Хочешь, завтра съездим?

Я сказала, что всего лишь немного ослабла от обезвоживания. Что, наверное, в какой-то мере и было правдой. Но что бы со мной только что не произошло, ни один доктор не сможет мне помочь. Кто-то намеренно сводит меня с ума. Травит, заставляет обезуметь. Что скажешь, Мишель? Это видение тоже предназначалось не мне?

— Если я ещё раз увижу что-то подобное, я силком отведу тебя в больницу, — заботливо пригрозил Питер.

— Да прекратите, хватит фальшивить! Ещё с утра вы шарахались от меня и вели себя как придурки, а теперь решили проявить заботу? — меня вдруг снова захлестнула обида.

Питер и Аня ошарашенно переглянулись, а Мишель подошёл ближе и положил холодную ладонь мне на лоб.

— Да ты вся горишь, дорогая Полли. Пойдём, тебе нужно прилечь. Аня и Питер не виноваты. Это я попросил их не беспокоить тебя пару дней. — Ребята повинно опустили глаза, подтверждая слова Мишеля. — Наверное, я слегка неправильно выразился. Просто забудем об этом. Давай-ка проводим тебя в спальню.

Представив, как я снова оказываюсь одна в тёмной комнате и пускаюсь в поток шизофренических кошмаров, я содрогнулась. Последнее, что мне сейчас нужно — это быть одной.

— Нет! Я останусь здесь. И вообще, я есть хочу…

— Ой! Точно, ужин! — Аня подскочила к плите и резво сняла с неё сковородку с дымящимися стейками.

Все словно только сейчас заметили запах гари, плотно обволакивающий кухню, и закашляли. А потом, что было уж совсем неуместно, мы все засмеялись. Нездоровым, безысходным смехом.