В чужом обличье

Место ритуала и скалы вокруг выглядели так, словно тут устроила буйные танцы толпа каменных великанов, которые потом ещё и затеяли драку. Реймонд сделал шаг вперёд и замер, неожиданно осознав, что место это теперь проклято и отравлено и останется таким надолго. Всё, что ведьмы собирали и копили, вся та порча, что они готовили, обрушилась на них же, похоронив под скалами.

― Представляю, что теперь насочиняют про битву магистра Хатчета с демонами и ведьмами, — пробормотал Реймонд, снова оттирая кровь с лица и веселея на глазах.

Можно было даже не придумывать ничего, просто помалкивать многозначительно, продемонстрировать немного повреждений, но так, чтобы не выдать себя да предупредить князя Остраниша о том, что место теперь проклято. Впрочем, время подумать над деталями было: в конце концов, Реймонду еще предстояло вначале добраться до замка князя.

* * *

На выезде из долины Реймонд остановился и обернулся. Десяток Остранишей тоже остановил лошадей, выжидал почтительно, пока «магистр Хатчет» продолжит путь. Князь Вылинас был безмерно рад, что проблема разрешилась, и всё порывался достойно отблагодарить «великого магистра». Реймонд, испытывавший чувство стыда из-за того, что не поверил князю насчет пакостей намрийцев, отказывался, упирая на то, что он один из Остранишей и помог по-родственному.

Князь вроде всё понял, но настоял, что выделит тот самый десяток в сопровождение.

― Не может быть, — онемевшими губами, еле слышно пробормотал Реймонд под нос. — Он не мог знать!

Или это было озарение перед смертью? Ведь дед так и сказал ему, что вначале будет грых-шатун, потом шабаш ведьм из Намрии, а потом… а затем… Ойстрия двинет сюда свои войска!

― Магистр? — спросил старший из Остранишей, помощник князя.

― Нам сроцно нужно в Нуандиш! — выкрикнул Реймонд, посылая вперёд коня.

Интерлюдия 5 Корсин Альвариш

Корсин сидел со скучающим видом, слушая свежую ранфийскую балладу «Поцеловал пастух пастушку», когда в зале появился верный Атринас.

— Ваше высочество, — склонил голову Атринас, — я принес вам печальные вести.

— Что случилось? — спросил Корсин, лениво поворачивая голову.

— Бадрил из клана Настиш вызвал в круг виконта Жана-Огюстена из посольства Ранфии и тут же, на дуэли, на глазах у целой толпы свидетелей, отрезал ему нос.

— Ай-ай-ай! — с искренней горечью в голосе воскликнул Корсин. — Надеюсь, бедолага Огюстен выжил?

— Им уже занимается мастер Светла, — криво ухмыльнувшись, поклонился Атринас. — От Мориньи уже поступил официальный протест.

— Этого нельзя так оставлять, — твёрдо произнес Корсин. — Что о нас подумают наши добрые соседи? Я немедленно отправляюсь к отцу, а вы, друзья, дослушайте балладу.

* * *

Отец, как всегда, сидел со скучающим видом, а за его спиной стоял бесстрастный Гиозо. Посол Ранфии, наоборот, являл миру багровое лицо, размахивал руками. Рядом с ним находился Жан-Огюстен с перебинтованным лицом. Бадрил стоял чуть в сторонке, стараясь выглядеть горделиво и бесстрашно. За спиной его возвышались двое королевских гвардейцев.

— Ваше Величество, — поклонился Корсин отцу, затем повернулся к Людвеку Мориньи. — Уважаемый посол нашего доброго соседа-короля Ранфии Робера Третьего.

В поклоне Корсин как раз сравнялся ростом с низеньким и толстым Людвеком.

— Случившееся — возмутительно, более того, это оскорбление наших добрых соседей! От лица всех друзей Ранфии я приношу свои глубочайшие извинения. Уверен, ваше величество уже назначили Бадрилу Настишу более чем суровое наказание.

Отец чуть заметно покачал головой.

— Прошу передать Бадрила Настиша под мою опеку, — снова поклонился Корсин. — Я не только лично прослежу за тем, чтобы он получил причитающееся ему наказание, но и постараюсь привить ему миролюбие и раскрыть глаза на весь ужас его деяния.

Бадрил Настиш опустил взор, словно увидел что-то интересное на полу.

— Не возражаю, — бросил Гарриш Второй.

— Уверен, что вы, ваше высочество, — произнес Людвек, утирая пот со лба платком, — сумеете объяснить этому юному смутьяну, что Ранфия — друг Перпетолиса.

Жан-Огюстен скосил глаза на закрывающую пол-лица повязку, затем молча поклонился. Корсин поклонился в ответ, и на этом официальная церемония закончилась. Корсин сделал жест следовать за ним, и Бадрил поплёлся, не смея ослушаться.

— Ещё раз прошу вас не держать на Перпетолис зла за произошедший досадный инцидент, — обратился Корсин к послу, выйдя из тронного зала. — И передать его королевскому величеству, что на одного смутьяна в наших горах найдётся десяток ценителей утончённой ранфийской культуры. Надеюсь, мы с вами ещё попируем за одним столом и будем вспоминать этот день со смехом.

При этих словах принца Атринас вытащил из мешка и протянул Людвеку рог горного тура, украшенный искусной резьбой и с накладками из хризолита и горного хрусталя.

— Ох, ваше высочество, что вы, право, не стоило! — рассыпался в благодарностях Людвек, прижимая рог к груди.

Размеры его были таковы, что осуши низенький ранфиец наполненный вином рог даже один раз, его бы по меньшей мере хватил удар.