«В Датском королевстве…»

Борген. Плевать я хотел на подагру. Я же еще не полный калека. Это только когда я лежу да погода меняется, тогда она разыгрывается, вражина.

Ингер. Дедушка!

Борген. Что еще?

Ингер. Ты не думаешь, что Анне может стать Андерсу замечательной женой?

Борген. Гм. Значит, поэтому мы кофе пьем?

Ингер. Нет, не поэтому.

Борген. Давай не будем об этой истории.

Ингер. Как ты можешь быть таким…

Борген. Каким это?

Ингер. Хуторская гордость в тебе говорит, уж это ты отрицать не будешь.

Борген. А почему, во имя всего святого, я должен это отрицать? Старый Миккель Борген, хозяин Боргенсгора, разве нет у него права гордиться своим положением и своим домом? Этим хутором владел до меня мой отец, никому не подчиняясь, свободный и независимый, а до него — его отец, а еще раньше — отец того. Я знаю, что я — девятое поколение в роду хозяев хутора, и не стыжусь, что горд этим.

Ингер. Бабушка всегда говорила: у каждой вещи — две стороны, добрая и дурная. Наверно, и гордость бывает двух видов: когда уважают самих себя и все свое и когда презирают других и все, что связано с другими.

Борген. Я уважаю каждого человека в зависимости от его положения и занятий.

Ингер. Значит, в зависимости от касты — как там у них, в жарких странах.

Борген. Равные друг другу лучше всего между собой ладят.

Ингер. Дедушка, единственное, что важно, когда люди женятся, это, что они любят друг друга.

Борген. Любовь приходит с годами.

Ингер. Ах, дедушка, ты говоришь о вещах, в которых ты… Да, дедушка, милый, я думаю, ты разбираешься во всем на свете, только не в любви.

Борген. Так, так.

Ингер. Ты-то сам был хоть когда-нибудь влюблен?

Борген. Ха-ха! Был ли старый Миккель Борген влюблен! Да, старый Миккель Борген был когда-то молодым Миккелем Боргеном и тогда…

Ингер. Ты действительно был тогда влюблен?

Борген. Раз десять, не меньше.

Ингер. Так я и думала.

Борген. Что ты думала?

Ингер. Я так и думала, что ты никогда не был влюблен.

Борген. Раз уж ты так дерзко расспрашиваешь меня, могу ли и я позволить себе дерзость, дамочка, и поинтересоваться, а ты, кроме Миккеля, никогда не заглядывалась на других парней?

Ингер. Никогда, дедушка, никогда. С тех пор как мне исполнилось двенадцать лет, у меня и в мыслях никого другого не было.

Борген. Вот черт!

Ингер. Да, сам видишь — ты в этом ничего не смыслишь. Потому ты и не понимаешь, что это значит, если Андерс любит Анне.

Борген. Ты снова об этом?

Ингер. И я уверена, что Андерс и Анне любят друг друга так же, как мы с Миккелем. Но разве я могу это тебе объяснить, если ты сам никогда любви не знал? Потому что ты и Марен, ведь это была лишь…

Борген. Ну, договаривай?

Ингер. Это была сделка между хуторами. Ты же сам говорил, что Марен не могла разделять твои инте… твои духовные интересы.

Борген. Послушай-ка, Ингер, Марен ты оставь в покое, она с честью лежит в своей могиле. Марен была мне доброй женой, именно такой, какая была мне нужна. Как ты думаешь, что сталось бы с Боргенсгором, если б не она? Когда я разъезжал по собраниям, она оставалась дома и следила за тем, чтобы батраки работали согласно распоряжениям, что я сделал перед отъездом. Когда я притаскивал домой докладчиков, учителей и священников, она встречала нас хорошей едой и дружеской заботой. Никогда я не видел у нее кислой мины, хотя эти люди ей не нравились, и их разговоров она не понимала. Сорок лет мы прожили вместе, оставались во всем разными, но ни единого дурного слова друг другу не сказали. Она любила меня, а я чтил и уважал ее такой, какой она была. Конечно, я хорошо разбирался в одних делах, а она, черт побери, хорошо смыслила в других. Да, иногда мне бывает немного обидно за Марфу: ведь еда была им тоже нужна? Мне кажется, Бог-отец правильно поставил Марфу рядом с Марией, но Бог-сын мог бы воздержаться от порицания[57].

Ингер. Дедушка, ты уже и Им недоволен?

Борген. Честно говоря, Ингер, случаются минуты уныния, когда я недоволен всем и всеми, даже… чуть не сказал, самим Господом.

Ингер. Дедушка, если ты обещаешь порадоваться тому, что Андерс и Анне будут вместе, тогда я обещаю тебе кое-что, чему ты действительно обрадуешься.

Борген. И что же это?

Ингер. В воскресенье ты получишь на обед жареного угря.

Борген. Это, конечно, заманчиво.

Ингер. И… и… тогда на этот раз будет мальчик. Теперь ты доволен? Порадуешься?

Борген. Ха-ха, тебе легко обещать…

Ингер. Так ты согласен?

Борген. Давай не будем больше обсуждать это.

Ингер. Нет, давай обсудим.

Борген. Все эти споры вредны в твоем положении.

Ингер. Ах, и это еще! Нет, как раз ради моего положения мы и должны все обсудить.

Борген. Ты слишком много над этим раздумываешь, Ингер. Перестань. Вот увидишь, Андерс выбросит из головы все глупости, и мы спокойно найдем ему девушку, которая может…