В дебрях бескрайних

Варенька-Тваренька: – Но не будем же мы с тобой спорить по таким мелочам. Сам говоришь, что мой папаня – молодой мужик. Значит, выход из создавшегося положения всяко найдёт. Да и ненавижу я его. Ненавижу! Неужели ты не можешь этого понять?

Герман: – Я не могу понять. Не в состоянии. Ведь и причин-то для ненависти нет. Но может быть, я ошибаюсь. Ты меня пугаешь, Варя!

Варенька-Тваренька: – Не пугайся, мой офицер! Мне не нужна причина для того, чтобы ненавидеть. Не перевариваю – и точка! Не волнуйся. Всё нормально. Пойдём в дом!

Уходят.

Появляется Захар Парфёнович. Садится на скамейку.

Слышится карканье вороны. Он поднимает голову вверх.

Захар Парфёнович: – Ну, и развратная и подлая семейка! Жуть! Да ещё и не смущаются. Орут о своих половых и прочих проблемах на всю катушку (вороне). А ты напрасно каркаешь, ворона. Всё меняется в лучшую сторону. Не будет никаких бед. Да и они мне ни к чему.

Важной походкой к нему подходит Герасим Хлопко. С пренебрежением глядит на Захара Парфёновича.

Герасим Хлопко: – Смотрю я вот на тебя и думаю, Захар, человек ты или, может, мышь полевая.

Захар Парфёнович: – Я – мышь полевая, Герасим. Самая настоящая. Успокоился? А теперь иди своей дорогой!

Герасим Хлопко: – А ты что мне грубишь, мелкое отрепье? Спасибо сказал бы, что с тобой человек разговаривает.

Захар Парфёнович: – Нет у меня желания с тобой общаться, человек.

Герасим Хлопко: – Надо же! В сущности, раб, а такой вот… гордый. А мне, может, тебя по-соседски пожалеть захотелось. Да и ты бы, Захарушка, ставший рабом в собственном доме, послушал бы меня.

Захар Парфёнович: – Я уже поговорил немного вон с той вороной. Видишь, сидит на телеграфном столбе. Увидела тебя, так и в сторону отлетела.

Герасим Хлопко: – У тебя славные подруги. То Катюха, то ворона. Заметные женщины. Красавицы и умницы!

Захар Парфёнович: – Будь осторожен, Хлопко, в своих оценках и осмотрителен.

Герасим Хлопко: – А что ты мне сделаешь, тля подзаборная? Совсем скоро будешь обитать в чистом поле, так с разными птицами вдоволь и наговоришься.

Захар Парфёнович: – Смотрю, что ты уже тут хозяин полный. Прикидываешь, что и как. В доме моих покойных родителей – владелец и господин. Не переусердствуй, Герасик. Не переутомись.

Герасим Хлопко: – Да уж стараюсь. За тебя, вместо тебя, из кожи лезу, рогоносец, и непутёвый папа мерзкой и невоспитанной доченьки Твареньки. Она тоже всем даёт, но втихушку. Такая вот… милая Тваренька.

Захар Парфёнович встаёт со скамейки и быстро заламывает руку Герасиму Хлопко, ставит его на колени.

Захар Парфёнович: – Постой-ка вот так немного. Может, в сознание придёшь.

Герасим Хлопко: – Быстро отпустил меня, рогоносец! Не отпустишь – хуже будет.

Захар Парфёнович: – Я тоже, господин Хлопко, зубной техник. Только не вставляю зубы, а удаляю (отпускает его). Причём, одним ударом.

Герасим Хлопко становится на ноги.

Герасим Хлопко: – Ты не шибко тут свою силу показывай. Вот мой сын приедет, так он тебя в любом подвале найдёт!

Захар Парфёнович: – На свою беду и найдёт.

В расстегнутом халате прибегает Радмила Вольфовна. Размахивает руками перед Захаром Парфёновичем.

Радмила Вольфовна: – Я быстро на тебе управу найду, временный житель сарая! Сейчас полицию вызову, и поедешь на пятнадцать суток!

Герасим Хлопко: – Да, я, Радмилочка, просто не стал с ним связываться. Если бы я захотел, то у меня этот бомж лежал бы на земле, как пряник.

Захар Парфёнович садится на скамейку.

Радмила Вольфовна (Захару Парфёновичу): – Чтобы тебя здесь завтра же не было! И дом перепишешь на Вареньку! Никуда не денешься! Найдутся крепкие ребята и попросят тебя об этом! Убедительно попросят.

Герасим Хлопко: – Да, найдутся и попросят! Завтра же сваливай отсюда, бичара!

Захар Парфёнович: – Иди отсюда санитар со своей подругой!

Герасим Хлопко: – Чего мелешь? Какой я тебе санитар?

Захар Парфёнович: – Самый настоящий! Со всякой грязью кувыркаешься. Подохнешь – и не будешь знать, отчего.

Герасим Хлопко: – Неужели, правда? Но, вроде, пока ничего.

Радмила Вольфовна: – Пойдём, Герасим! Пойдём! Не слушай разный бред! Продолжим наши беседы. Захар Парфёнович быстрей тебя отправится на тот свет. Ему на этом давно уже делать нечего. Никчемный субъект!

Уходят.

Появляется Герман. За руку здоровается с Захаром Парфёновичем. Садится.

Герман: – Как дела-то у вас, Захар Парфёнович? Впрочем, я знаю, что не очень здорово.

Захар Парфёнович: – Не так уж и плохо, Гера.