В дни Бородина

Серегин не торопился продолжить разговор. Очевидно, он ждал, как я поведу себя.

– Друг мой Сергий… – сказала я наконец, тщательно подбирая слова, – для меня все это весьма неожиданно, и, кроме того, я даже не знаю, о ком идет речь… Поэтому…

– Не переживай, любезная Гера-Глафира! – перебил он меня. – Поверь, это воистину достойный человек. Он великий полководец и правитель, и кроме того ты его прекрасно знаешь. Прошлой ночью вы с ним вдвоем устроили безобразный дебош, о котором сейчас говорит весь город. Что поделаешь, коллектив у нас почти исключительно женский, а вы, бабы, любите поговорить, кто, когда, кого и почем.

«Так это и вправду тот самый знаменитый император французов, которого Серегин победил несколько дней назад, а потом принялся лепить из него своего союзника! – изумленно подумала я. – Так вот с кем я провела ночь… Вот почему у него такая мощная аура власти…»

Непривычное ощущение поднималось во мне – это было радостное волнение, ликование; и я не могла его подавить. Наполеон, великий император! Это он хочет жениться на мне! Не просто продолжить «отношения», а заключить со мной законный брак! Да-да, именно так, иначе он не обратился бы к Серегину – наш Артанский князь сводней не работает и в интрижках не участвует, а только в серьезных делах, которые и ему небезразличны. А почему он заинтересован в нашем союзе? Ведь сейчас Наполеон – его пленник. Неужели он намерен его выпустить с какой-то своей целью и явно не на смерть? Что ж, значит, у Серегина есть определенные планы на моего Бонапартия… А меня он счел достойной партией для того, чтобы составить тому пару… По крайней мере, моя кандидатура не вызвала у него отторжения.

Все это было так замечательно, что я даже боялась выразить свою радость. Но от нашего Серегина скрывать свои чувства бессмысленно. Он хоть и не читает мысли подобно Анне Сергеевне, но его интуиции может позавидовать любая сивилла. Одним словом, он усмехнулся и сказал:

– Да-да, ты правильно догадалась – это Наполеон Бонапарт! Правда, Глафира Кроновна, есть один маленький нюанс – наш друг пока еще связан узами брака… Но! – Он поднял палец кверху, увидев, что последнее сообщение меня разволновало, – для нас это не проблема. При перемещении его супруги в другой мир без права возвращения ее можно будет официально признать умершей – ну да не мне тебе это объяснять… Так что можешь считать, что он уже холост. Добавлю, что лично я считаю вас идеальной парой. Оба вы – люди зрелые, с опытом, так сказать… Искра между вами есть? Есть. В дальнейшем вы сможете благотворно влиять друг на друга. При благоприятном стечении обстоятельств ваша идиллия может продлиться довольно долго даже с твоей точки зрения. Но помните – власть вам будет дана только над половиной того мира. Вторая половина находится под моим покровительством. Малейшее мое неудовольствие – и можно будет заказывать гроб с музыкой. Твой будущий муж это знает, и тебе об этом тоже напомнить нелишне. Помнишь, как оно в тот раз оборотилось?

Закончив говорить, Серегин на некоторое время замолчал, пристально глядя на меня. Наверное, он давал мне возможность обдумать его слова. И тут я впервые поняла, что мне предстоит сделать важнейший шаг в моей жизни. И мне нужно было время, чтобы все обдумать. Сейчас же в голове был полный сумбур…

– Ну так что? – подал голос Серегин. – Каков твой ответ, Глафира?

– Друг мой Сергий… – сказала я, – могу ли я дать ответ позже?

– Конечно! – сказал он. – Ступай и хорошенько подумай. Все-таки брак – это серьезное предприятие. Последний раз ты, очевидно, не очень хорошо подумала, когда выходила замуж… По себе надо спутника выбирать, голубушка… Скука – это, как сказал кто-то из мудрых, ржавчина для отношений. С Бонапартием же ты точно не заскучаешь, это уж как пить дать….

19 (7) сентября 1812 год Р.Х., день двенадцатый, 11:35. Французская империя, Париж, императорская резиденция Тюильри.

Мари́я-Луи́за Австри́йская, вторая супруга Наполеона I и императрица Франции

Всегда, когда я думала о своем муже, в душе у меня поднималась обида. Не могу сказать, что я ненавидела его, но я все время желала ему чего-то нехорошего… Я не могла в себе это побороть. В любой ситуации я сохраняла невозмутимый вид, но никто не знал, что у меня в душе… О, ведь я принцесса крови, истинная аристократка, и никогда не стала бы вести себя подобно этим неотесанным корсиканским деревенщинам – моим золовкам, которые совершенно не могут сдерживать свои порывы и прятать свои мысли. Я видела их насквозь, и они об этом догадывались, а потому и недолюбливали меня. Но мне, собственно, было безразлично их отношение. Я по мере возможностей выполняла свой долг. Ведь именно я – императрица, супруга императора Франции Наполеона Бонапарта, а они, его сестрицы, не более чем приживалки в императорском дворце, что бы они о себе ни воображали.