В долине смертной тени [Эпидемия]

Софья Георгиевна перебрала всех и поняла, что кроме священника обратиться ей не к кому. Остальных Михаил даже слушать не будет. А вот отца Варлама, возможно, станет. Хотя он терпеть его не может, но она заметила парадоксальную вещь — муж прислушивается к его словам и приглядывается к его поступкам. Может, и в этот раз это случится. В любом случае, терять уже нечего.

Она представила, что Михаил действительно сделает то, что хотел, — и ее охватил самый настоящий леденящий ужас. Она не простит себе никогда, если допустит самоубийство мужа. Оставшаяся жизнь для нее превратится в сплошное угрызение совести.

Софья Георгиевна отправилась к священнику. Отец Варлам слушал ее молча и внимательно.

— Умоляю, помогите, отвратите его от мысли о самоубийстве, — взмолилась она.

— Я поговорю с ним, — пообещал отец Варлам.

— Нужно это сделать немедленно. Иначе может быть поздно.

Священник серьезно посмотрел на Софью Георгиевну.

— Вам известно, где он сейчас?

— Он убежал, а куда, не знаю. Батюшка, найдите его. А вдруг уже поздно. Вдруг он прямо сейчас накладывает на себя руки. — От охватившегося ее ужаса, она побелела.

На поиски Ратманова ушел час. И все это время Софья Георгиевна пребывала в постоянном страхе, она боялась, что в любой момент они найдут тело мужа.

Нашли Ратманова они почти случайно. Софья Георгиевна и отец Варлам обыскали все строения и помещения, оставался лишь сарай в самом конце владения. Туда складывали всякий отслужившийся свой век хлам. Священник ради проформы заглянул и туда, и обнаружил лежащего прямо на грязном полу Ратманова. Чтобы уместиться на небольшом пространстве ему пришлось поджать под себя ноги.

Софья Георгиевна бросилась было к мужу, но отец Варлам удержал ее и жестом отослал назад. Она подчинилась.

Священник вошел в сарай, Ратманов на мгновение поднял голову, посмотрел на него, и снова вернулся к прежнему положению. Отец Варлам опустился на корточки рядом с ним.

— Самоубийство — это убийство себя, нарушение одной из десяти заповедей. Человек после смерти уже не может покаяться во грехе, а убийцы не будут в Небесном Иерусалиме. «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая». Так говорит Откровение. Вы хотите такой посмертной для себя судьбы, Михаил Германович?

Ратманов снова приподнял голову.

— Вы считаете, мне это действительно грозит? — надтреснутым голосом спросил он.

— В этом нет никого сомнения, — убежденно произнес отец Варлам. — Нет ни одной причины убивать вам себя. Не берите такого страшного греха на душу. По сравнению с ним все остальное не стоит ничего.

— Вы не знаете…

— И не желаю знать, — резко перебил Ратманова священник. — Мне не интересны ваши мирские дела. Они изначально грешны. А совершать из-за них самоубийство — страшнее греха не бывает. Ваша душа переполнена горечью. Вам надо ее облегчить, а не убивать. Готовы ли вы к исповеди?

Ратманов растерянно молчал. Он не знал, как вести себя в такой ситуации. Все прежние представления обрушились, как прогнивший дом, а новые — не появились. Еще несколько минут назад самоубийство ему казалось идеальным выходом из ситуации. И лишь животный страх перед смертью останавливал его. Но сейчас у него уже не было такой уверенности.

— Вы полагаете, мне надо исповедоваться? — неуверенно спросил Ратманов.

— У меня на сей счет нет никаких сомнений. Ваша душа нуждается в покаянии.

— Прямо здесь?

— Это не подходящее место. Недалеко стоит ваша жена, она проводит вас в молельную комнату. Вы готовы следовать за ней?

Ратманов загнанно посмотрел на священника и неуверенно кивнул головой.

Отец Варлам встал.

— Сейчас придет ваша жена и проводит вас на исповедь. А я пойду готовиться к ней.

Отец Варлам вышел из сарая. Софья Георгиевна находилась в метрах ста от него. Священник подошел к ней.

— Ваш муж согласился исповедоваться, — сообщил он.

— Это правда? — даже не поверила в первое мгновение она. — Это самое настоящее чудо. А вы — лучший священник в мире. — Она схватила его за руку и поцеловала ладонь.

— Не надо, дочь моя. — Отец Варлам вырвал ладонь из рук женщины. — Идите и приведите мужа на исповедь. Даже самый заядлый грешник способен раскаяться в своих грехах.

Отец Варлам решительным шагом направился в сторону дома.

205.

Вечерняя темнота сгустилась рано, так как тучи занавесили небо, обещая пролиться дождем. Все быстро поужинали и разошлись. Правда, трапеза протекала в самом усеченном составе, не появился Михаил Ратманов. Хотя никто не поинтересовался о том, где хозяин дома, Софья Георгиевна, не дожидаясь вопроса, сообщила, что ее муж приболел и поест в своей комнате.

Когда все разошлись, Софья Георгиевна, стараясь по возможности не привлекать к себе внимания, последовала за отцом Варламом. Она вошла в молельную комнату вслед за ним. И едва закрылась за ней дверь, бросилась к священнику.

— Отец Варлам, мой муж исповедовался?

— Да, — ответил священник, не глядя на нее.

— Он был искренен, он раскаялся, что он сказал? — задала она сразу несколько вопросов.