В другой раз повезет

Через час она входит в дом, который больше не кажется ее собственным. Один из его обитателей скончался, и теперь в связи с этим много хлопот. Нужно освободить каждый ящик, полку, шкаф, нужно все разобрать. Все предметы разбить по категориям, разложить по коробкам, отдать на благотворительность или вывезти. Да, и еще одна мелочь: найти новый дом, который станет ее собственным, и сообщить Заку, чтобы он выметался.

Ричард указал в договоре пять предметов обстановки, которые хотел бы оставить себе. Попросил оповестить его, когда Зое будет удобно, чтобы он их забрал. Какая практичность! Какая деликатность!

Она спускается в подвал, смотрит на лыжи, велосипеды, туристическую экипировку — все приобретено ради того, чтобы отношения укреплялись на базе общих интересов, однако интересы так и не стали общими. На глаза попадается бейсбольная бита, которая принадлежит (принадлежала) Ричарду, и Зою сильно подмывает разнести все эти пять предметов в щепки. Разнести. Слишком редко люди употребляют это слово. «После сорока жизнь Зои Хеннесси пошла вразнос».

Целые груды хлама, думает она. Сколько денег угробили. Ее коробит от собственного потребительства. В будущем она станет покупать только самое необходимое. Переедет в крошечный домик, научится минимализму, воздержанию. В порыве к сиюминутному преображению она хватает две пары лыж, тащит их наверх, пускается бегом, бег превращается в прыжок, когда загнутый носок лыжи зацепляется за перила. Зою подбрасывает вверх, она видит, как лыжи переваливаются через балюстраду и грохаются на пол подвала, а потом она падает на спину, сильно ударяясь при этом плечом и бедром, и летит вниз, обхватив голову руками.

— Ой-ой-ой, — причитает она, очутившись у подножия лестницы. Подползает к лыжам, ложится рядом. — Сука ты, мироздание, — произносит она, делая неприличный жест собственному потолку. Понимает, что он весь в пятнах. Придется вызвать маляров, прежде чем продавать дом.

Вот такой теперь и будет ее жизнь? Одна жалкая нелепица за другой, пока сама она не превратится в угрюмую старушенцию, которая так и не оправилась от развода? Она уже ознакомилась с тем, что предлагают на рынке новых отношений, и это безрадостно. За месяц она десять раз сходила на первые свидания — после самопровозглашенной из-за Дейва забастовки протеста, которая продлилась пять дней. По предварительной оценке получается, что среди мужчин на пять лет моложе или старше ее, более или менее вменяемых и не безработных нет ни единого, который бы был способен а) поддерживать нормальные отношения со своими близкими, б) разделять хоть какие-то их интересы и в) не страдать неврозом радом с женщиной, имеющей профессиональные амбиции. Можно, конечно, задать планку пониже. Наверное, мироздание просто хочет научить ее смирению.

Звонит телефон. Она вытаскивает его из кармана. Крышка вдребезги, но сам аппарат работает.

— Алло?

— Зоя, привет, это Уилл. Слышал, вы с Ричардом договорились, решил перезвонить. Ты как там?

— Упала и не могу встать.

Уилл смеется.

— Серьезно. — Она начинает хихикать. — Мне не пошевелиться.

— Ты о чем?

— Я свалилась с лестницы.

— Ушиблась?

— Не знаю. Похоже.

— Сейчас выхожу с работы и еду к тебе. Впустить меня сможешь?

— Нет, но задняя дверь открыта. Сама я в подвале.

Даже в статусе хронической одиночки она могла бы жить вполне неплохо. У нее есть друзья, готовые поднимать ее с пола. А что, собственно, еще нужно. Нужна собака. Не кошка. Кошка тебя съест, если ты свалишься с лестницы и умрешь в одиночестве, а вот собака будет сидеть рядом, пока не подоспеет помощь. Известный факт. Она поднимает глаза — на лестнице стоит Уилл.

— Мамочки, — говорит он. — Не двигайся.

— Да я и не могу, — отвечает она, и он сбегает вниз по лестнице, опускается рядом на колени.

— Пошевели пальцами рук.

Шевелит.

— А теперь ног.

Шевелит.

— Как думаешь, ты можешь подняться? Я тебе помогу. — Он ставит ее на ноги. — Попробуй идти.

Она делает несколько неуверенных шагов, поднимает руки над головой. Движениями она напоминает Франкенштейна, однако острой боли не чувствует.

— Кости целы, — сообщает она с облегчением.

— Ты что, успела стать врачом, пока я смотрел в другую сторону? Сейчас отвезу тебя в больницу на рентген.

— То есть мне придется много часов сидеть на неудобных стульях, чтобы мне объявили, что я потянула кучу связок в лопаточной области и посадила синяк на попе?

— Гм, — говорит Уилл, — звучит убедительно. Ладно, пойдем на компромисс. Положим тебе на плечо компресс, я сделаю тебе массаж, ты примешь ванну, а там поглядим, станет тебе лучше или нет. Если нет — в больницу. Идет?

— Идет.

Зоя самостоятельно поднимается по ступенькам, хотя и морщится, пока Уилл не видит. Ложится на диван в гостиной, а Уилл остужает компресс в морозилке.

— Вот, — говорит он и кладет его ей на плечо. — И как?

— Холодно, — жалуется она.

— Вот и хорошо. Больно, когда я вот здесь трогаю? — Он кладет ей руки на позвоночник.

— Тянет.

— Потому что ты мышцы потянула.