В душе февраль, или Мне нечего терять, кроме счастливого случая

— Я же тебе сказал, что мы не умрем. Как мы можем умереть, если самое страшное позади?

— Самое страшное впереди. — Я стала нервничать. — Нас ждет смерть от голода и ран.

— Ты что, хочешь есть?

— Нет. Меня, наоборот, тошнит.

— Тогда давай пока не будем думать о еде.

— А о чем мы будем думать? О воде? Хотя бы глоточек…

— Об этом тоже не нужно думать. Давай, попробуй лечь мне на руки.

Я напряглась, крепко закусила нижнюю губу и приподнялась, чтобы опуститься на руки Макса. Не могу сказать, что это было не больно. Я чуть не потеряла сознание.

— Хуже не может быть! — заорала я.

В тот момент, когда мое тело коснулось его рук, он заорал от дикой боли. Держа меня, он встал с колен и понес на вытянутых руках, крича во весь голос.

— Макс, брось меня! — истерично рыдала я. — Максимушка, родненький, брось меня, пожалуйста. Тебе же больно!

Но Макс не бросал. Он по-прежнему шел, а когда понял, что силы его оставляют, ускорил шаг и почти побежал.

— Макс, брось меня! Брось!

Я глотала слезы, но Макс был неумолим. Вскоре он устал, опустился на колени и осторожно опустил меня на землю.

— Ну и чего мы добились? — не переставая плакать, спросила я.

— В смысле?

— В смысле того, зачем всё это было? Кругом лес. И ни души. Ни воды, ни помощи. Сейчас ты потратишь последние силы, и, как следствие, мы погибнем.

— Никогда не сдавайся. Никогда! Ни при каких обстоятельствах.

— Обстоятельства бывают разными. Сдаюсь не я. Сдается мой организм.

— Организм — это ерунда. Главное, собери волю в кулак. Ты сильная, у тебя получится.

Я бессильно откинулась на спину.

Вскоре от усталости нас потянуло в сон. Мы склонились друг к другу и закрыли глаза. Боль пульсировала во всем теле и не давала расслабиться. Я внимательно посмотрела на Макса:

— Слушай, ты когда-нибудь любил? — тихо спросила я, стараясь не очень глубоко дышать.

— Почему «любил»? Я и сейчас люблю.

— Кого?

— Одну девушку.

— А где она сейчас?

— Умерла.

— Как?

— Разбилась на машине.

— Ты ей так верен?

— Да.

— Но ведь она мертвая!

— Ты считаешь, что любят только живых? Я люблю ее ничуть не меньше, чем тогда, когда она была жива. Просто я от нее отвыкаю… Ведь в любви есть привычка.

— А что, по-твоему, любовь?

— Любовь — это вечность.

— Почему?

— Потому что если чувства умирают, то это не любовь. Истинное чувство бессмертно.

— Странно…

— Что странного?

— Слышать такие рассуждения от мужчины.

Мы замолчали и скоро задремали. Мне снилась вода, которую я все пила и пила…

Сон был тревожным. Я вздрагивала и открывала глаза, стараясь понять, где я и что со мной. Из чащи слышались странные непонятные звуки, вызывающие тревогу. Я все время чесалась и била комаров, которые зудели над ухом и норовили побольнее меня укусить. Макс что-то бормотал во сне и стонал.

Тихонько надвигался рассвет. Потянуло прохладой, мокрая от ночной росы трава неприятно промочила мою одежду. Я озябла. Макс спал, открыв рот и тяжело дыша во сне. Я попыталась встать, но у меня тут же закружилась голова.

— Привет, — услышала я.

— Ты как?

— Не подумайте, что хорошо! А как ты себя чувствуешь?

— Умираю от жажды и холода. Кажется, у меня температура…

— Сейчас попробуем найти какой-нибудь источник. Может, тут есть ручеек или родник? — Макс с трудом сел.

— Осторожно.

— Как твой нос?

— Ноет, сил нет.

— Ничего, до свадьбы заживет. Сейчас пластические хирурги чудеса творят.

— Ты хочешь сказать, что он будет кривой?

— Я хотел сказать, что всё обойдется. Это я увлекался боксом, у меня был перелом переносицы. Все срослось. Видишь, никаких следов. А как нога?

— Нога сломана.

— Перелом нужно зафиксировать какими-нибудь дощечками. Главное при переломе, чтобы нога оставалась неподвижной. Ты потерпишь боль?

Я не знала, как мне ответить на этот вопрос. Способна ли я терпеть боль? Возможно — да, а возможно — уже и нет.

— Знаешь, я проснулась от собственных слез. Я плакала даже во сне.

— А я вырубился как убитый. Мне даже ничего не снилось.

— Ты разговаривал во сне и громко стонал.

Я больше не могла терпеть назойливых насекомых, ползающих по телу и лицу и летающих вокруг меня. Тело горело от красных аллергических пятен, образовавшихся от укусов различных тварей. Нужно встать! Я обязана это сделать, потому что Макс слишком слаб и не сможет меня нести. Чем больше я буду лежать, тем меньше у меня будет шансов остаться в живых.

Макс погладил меня по волосам.

— Ну ты и лохматая! Давай руку, помогу подняться.

— Я должна встать сама.

— Ты сможешь?

— Попробую.

Я, превозмогая себя, стала подниматься.

— Умничка! Молодчина! — подбодрил меня обрадовавшийся Макс. — Давай, давай, сейчас всё получится. Ты — супер!

— Сам же сказал, что я размазня, — напомнила я и буквально повисла у него на плече.

— Я был не прав. Хотел тебя разозлить, чтобы ты пришла в себя и стала активной. Опирайся на меня и попробуй шагнуть. Только не вздумай наступать на больную ногу, тащи ее волоком.

Я послушалась Макса и сделала несколько довольно трудных шагов.

— Ну вот видишь, у тебя все получается. А ты боялась.

— Нога болит. Ее словно разрывает на части.

— Сейчас мы найдем подходящие палочки и зафиксируем перелом.

— И пить хочу до смерти.