В двух шагах от мечты (СИ)

– Вы серьёзно? Не могу поверить, неужто мне, наконец, попалась пара бойцов? – он радостно вскидывает руки, задевая стакан с соком и разливая его на стол и свои брюки. – Твою ж мать, – ругается Хеймитч, оглядываясь по сторонам, – куда все безгласые подевались, когда они нужны? Мне необходимо переодеться.

Ментор поднимается и, шатаясь, выходит из купе, при этом умудрившись едва не растянуться, зацепившись ногой за ковер.

Я тяжело вздыхаю. Слишком много событий для одного дня.

– Как же все сложно… – я откидываюсь на спинку кресла и, запрокинув голову, закрываю глаза.

– А по-моему все просто, Кискисс, поэтому я сейчас здесь с тобой, – Хоторн делает паузу. – Надеялся, что ты, в конце концов, поймёшь…

– Пойму что, Гейл? – но напарник уже ничего не отвечает, а просто встаёт и покидает вагон.

*

Нетвердо стою, держась за борта шикарно украшенной колесницы, запряженной статными чёрными лошадьми. Я облачена в самый поразительный, а может статься, самый убийственный наряд за всю историю Игр.

Из дверей лифта, выходит напарник, одетый в точно такой же костюм. Заметно, что стилисты поработали над ним. Его прежде неровно торчащие волосы идеально подстрижены и приведены в дерзкий беспорядок, широкие черные брови уложены, а его костюм, похожий на мерцающий уголь сияет и переливается в вечернем свете. Гейл уже выглядит как победитель, он своим взглядом как будто говорит, что превыше всех присутствующих здесь. До самого Капитолия мы с ним толком не разговаривали. После нашей беседы в поезде, он закрылся в своем купе и почти не выходил до прибытия.

– Значит, горим? – спрашивает напарник.

– По всей видимости, да, ну, хоть голыми не выпустили, – отвечаю я.

Гейл взбирается на колесницу и становится рядом со мной, он берет мою руку в свою большую ладонь, и это ощущается так естественно. Словно нет этой многотысячной вопящей толпы, будто мы снова в лесу, плечом к плечу, друг для друга.

При нашем появлении зрительный зал ахает, потом восхищенно ревет и скандирует: «Двенадцатый, двенадцатый!» Все взгляды обращены в нашу сторону, остальные колесницы забыты. Я вижу нас на огромном экране. Мы выглядим потрясающе: в вечерних сумерках лица сияют отблесками огня, а горящие накидки оставляют за собой шлейф искр. Единственная пара которая выглядит настолько сильно, гармонично, и угрожающе одновременно, что ни у кого больше не останется сомнений, что самый слабый дистрикт наконец составит достойную конкуренцию прославленным лидерам.

На тренировки мы ходим вместе, хотя и там практически не разговариваем. Обстоятельства, в которые мы сами себя заключили, как будто воздвигли между нами невидимую стену, которую не желаем пробить ни я, ни он. Неизбежность, нависшая тяжелым бременем над нашими головами, отдаляет нас дальше и дальше друг от друга.

Я стараюсь не думать об играх. Не могу представить, как я посмотрю Хейзел в глаза, если вернусь одна, я просто не смогу смириться с потерей своего напарника, не выдержу. После смерти отца только он всегда был рядом, стал той опорой, которая помогала мне не упасть в самые темные времена нашей жизни. Теперь все это отобрали.

Я смотрю как он, быстро перебирая пальцами, плетет сеть в секции вязания узлов и мое сердце ноет. Я так хорошо знаю эти руки, так ловко устанавливающие силки и так крепко держащие рукоять лука… Но через секунду я вспоминаю Пита и Прим и понимаю, что не могу позволить себе умереть. Чем дольше я об этом думаю, тем в большую ловушку загоняю собственный разум.

Профи из первого и второго посматривают на нас с опасением, другие же стараются и вовсе держаться подальше. Мы оба не из тех, кто легко заводит друзей, тем более в таком месте, как это.

Когда приходит время индивидуальных показов перед распорядителями игр, мы вдвоем зарабатываем по одиннадцать баллов, заполучив при этом врагов в лице всех остальных трибутов. Но мне плевать. В любом случае они собирались нас убить, так пусть хоть расклад будет в нашу сторону.

Я иду по коридору последнего этажа в тренировочном центре. Скоро должен начаться ужин, но гостиная ещё пуста, лишь Хеймитч дремлет в кресле, уже успев где-то надраться. В последнее время он чрезвычайно счастлив: впервые за двадцать четыре года его работы в качестве ментора, Дистрикт-12 возглавляет первые строчки всех турнирных таблиц.

Навстречу ко мне выходит Гейл. Он неожиданно резко хватает меня за руку и тянет в сторону своей комнаты. Напарник заталкивает меня внутрь и захлопывает дверь.

– Надо поговорить, – начинают он.

– Неужели, ты наконец снизошел до разговора со мной, – язвлю я, пытаюсь задеть его посильнее. Не знаю, почему злюсь на него, ведь он загнан в тот же угол, что и я сама.

В ответ он лишь сгребает меня в охапку, как маленького ребёнка, и тащит в ванную.

– Отпусти, – пытаюсь оттолкнуться от парня, но тщетно. Он слишком тяжёлый и сильный.

Гейл заталкивает меня в узкую душевую, заходит сам и включает воду. Нас окатывает мощным потоком – вся моя одежда и волосы тут же намокают.