В джунглях Юга

В правой руке у отца копье из эбенового дерева. Эбеновое дерево хорошо для этой цели тем, что оно очень легко проходит сквозь мышцы крокодила, такое копье всегда особенно глубоко ранит, причиняя такую острую боль, что крокодил ее не в силах вынести. К копью привязана веревка. Нужно знать, какова глубина реки, и заготовить достаточно веревки — не слишком много и не слишком мало. Если веревка окажется слишком длинной, потом придется долго искать крокодила, когда он уже ранен, а если она будет слишком коротка, то может затянуть под воду поплавок со светильником, к которому она привязана другим концом. Поплавок делается из легкого дерева, которое почти не впитывает влагу. Обматывать веревку вокруг поплавка тоже нужно очень умело, чтобы потом, когда раненый крокодил, удирая, потянет копье с веревкой за собой, она бы свободно раскручивалась и не запуталась. На поплавке прочно укреплен промысловый светильник. Это жестяная миска с плавающим в масле зажженным фитилем. Нужно еще укрепить на поплавке красный флажок, чтобы его днем было видно издалека. Этому флажку приписывают также какое-то магическое значение, но какое — отец не знал. Поплавок должен находиться перед охотником на расстоянии чуть больше, чем вытянутая рука. Расстояние выдерживается с помощью еще одной маленькой веревки, которую держит охотник.

Так приходится плавать иногда по два-три часа кряду. Отец перед этим всегда выпивал стаканчик рыбного экстракта, чтобы не простудиться в воде…

Отец плывет по течению, он сразу почувствует, когда появится крокодил, потому что его тогда оттолкнет назад напором воды. Тут же раздается «кхи-и»… и высовывается наружу рыло с большими, как пиалы, ноздрями. Крокодил всплывает, открыв пасть, и старается лизнуть горячий жир в светильнике. Отец, задержав дыхание и сосредоточив все силы, молниеносно швыряет копье, метя прямо в глотку, и отпускает поплавок. Раненый крокодил с шумом бьет хвостом, мечется и, таща за собой веревку с поплавком, уходит под воду.

Отец громко гикает, и лодка артели — она всегда наготове и следует за ним вдоль берега, на случай, если всплывут два-три крокодила сразу, — подплывает на его крик.

Крокодил тянет раскручивающуюся веревку за собой. Раненный, он может уйти самое большее на два-три километра. Потом он постепенно потеряет силы, найдет какую-нибудь заводь и заляжет на дне.

На следующее утро две лодки охотничьей артели проходят вдоль берегов, ищут поплавок. Тот, кто бросил копье и ранил крокодила, должен нырнуть на дно реки, чтобы связать его. Только тогда окончательно завоевывается право единоличного пользования своей частью — желудком крокодила…[45]

Всякий раз, когда отец, захватив большой моток проволоки, нырял на дно, Ко — мы с ним тоже иногда бывали на лодке — готов был заплакать, а у меня начинали дрожать руки и ноги. Отец, подолгу задерживаясь под водой, иногда выплывал набрать воздуха. Наконец, захватив с собой веревку потолще, он нырял в последний раз, чтобы связать ею крокодила, а там уже охотничья артель тащит его наверх. Потом отец выпивал несколько глотков вина, чтобы согреться, холодной рукой стряхивал капли с усов, в которые набились мелкие зеленоватые водоросли, и, смеясь, смотрел на нас с Ко:

— Ну что, испугались? Если крокодила проткнуло копье из эбена, он уже еле шевелится, лежит тихо-мирно на дне… Связывай как хочешь. В глотке копье, как же теперь кусаться! А если начнет вертеться, самому же будет больнее…

С реки повеяло прохладой, вымпел на конце шеста захлопал на ветру. Я сидел между отцом и старым охотником, смотрел на широкую реку, в которой где-то прятались крокодилы, и думал о том, какие же сильные эти люди, охотники на крокодилов!

«Природа коварна и сурова, человек всегда должен быть начеку. Но нет такой силы, которую не одолел бы человек», — думал я. И чуть не сказал это вслух. Хорошо, что вовремя спохватился, иначе отец и старый охотник, наверное, подумали бы, что я повредился в уме.

Глава XVI В СЕЛЕНИИ У КХМЕРОВ

«Я беден и потому, как лист, упавший в реку, куда понесет вода, туда и плыву. К тому же сейчас всюду враг…» Так сказал мой приемный отец в тот день, когда мы встретились с охотниками на крокодилов.

Как же все это оказалось верно!

Мы прожили в рыбачьем селении всего лишь каких-нибудь три месяца. И еще не просохла земля на том месте, где мы поставили хижину, и не успела приемная мама узнать в лицо всех соседских женщин, как мы снова вернулись к кочевой жизни.