В его власти

Четвертый уровень разрушен и До Аннар спускавшийся оттуда на лифте вместе с мужчиной в окровавленной форме, вполне мог просто сопровождать раненного. Вот только раненным тот человек с фиолетовой нашивкой вовсе не казался, да и зачем офицеру До Готта желать ее смерти?

Только если о том распорядился сам командующий… но не мог же он одновременно послать одного своего офицера, чтобы избавиться от нее и другого чтобы спасти?

От мыслей о До Готте у Азанет сжалось сердце. Его решение отпустить ее, вовсе не было освобождением, ведь девушка буквально стояла на краю пропасти и его рука была единственным, что удерживало ее от падения. Быть может, именно это заставило ее испытывать странную привязанность к врагу? Или все же…

Азанет коснулась груди и нащупав камень, потянула за цепочку на шее, чтобы достать его из-под платья.

Маленький кусочек звездного неба отражал свет ламп, переливаясь яркими искрами сверхновых.

До Готт сказал, что это не драгоценный камень, но девушка чувствовала, что подарок на самом деле стоил много больше сотни дорогих безделушек, которыми советник Валериус награждал свою Агию за послушание. Это украшение когда-то принадлежало кому-то очень важному для командующего. Но ведь тогда это означало, что и она, Азанет, теперь важна для него?

А все же он послал Ун Адда спасти ее.

Мог ли на самом деле этот мужчина играть с ней, показывая чувства, которых испытывать был не должен? Девушка до боли сжала камень в руке, вспомнив их первую встречу и то, как он вел себя, застав ее в душе. Жестокость, с которой командующий время от времени относился к ней, несомненно также была настоящей.

Несовершенный мир, тяжелое время, жестокие люди — До Готт рассуждал, как захватчик и вел себя так же, вовсе не потому что хотел казаться хуже, чем был на самом деле. Он ясно дал понять, что представляет из себя, при их последнем разговоре — все во благо империи, нет другого правителя, кроме императора и нет другой справедливости, кроме той, что диктует правитель его мира. Но император тоже лишь человек и его жизнь так же принадлежит одному лишь Создателю, пусть великий покоритель миров и отрицает его власть. И До Готт тоже дитя единого Бога — еще один запутавшийся, заблудший человек, а не монстр. Так почему же она смеет отказывать ему в возможности любить? Чувствовать что-то кроме ненависти и жажды чужой крови?

Азанет разжала ладонь. Фиолетовый камень острыми гранями впившийся в кожу, оставил на ней багровые отметины. Странный подарок от бесчувственного монстра ничего не значащей для него рабыне. Слишком человечный и важный. И она приняла его искренне, не из страха или под угрозой.

Но если До Готт — действительно просто запутавшийся человек, который любит ее, то кто она? Карезийка, полюбившая имперца? Предательница? Отступница? Проклятая перед ликом Маат? Ведь девушка следует пути, зная, что богиня смотрит прямо в душу — видит, что творится в сердце Азанет, даже если та еще самой себе не готова в том признаться.

— Когда мне сказали, что какая-то наложница отказывается повиноваться, я отчего-то сразу понял, что речь о тебе.

Девушка вздрогнула и подобралась, услышав знакомый голос за спиной.

Доктор Дитт подошел к кровати Таэль в сопровождении одного из врачей, пытавшихся отогнать ее от постели цифии.

— Странное поведение для карезийки. — Хмыкнул он. — Не слишком ли много вздорности для того, кто привык подчиняться?

— Кротость и смирение — это благодетель, а не повод давать вытирать ноги об собственное мнение. — Ответила Азанет, смело встретив жесткий язвительный взгляд.

— От командующего нахваталась? С таким острым язычком странно, что еще все зубы на месте. — Доктор Дитт опустился на невысокий табурет у постели Таэль и провел рукой с интерактивным браслетом над животом женщины. На мгновение замер, рассматривая полученные данные. Вздохнул, посмотрев на Азанет уже мягче. — Ты мешаешь, не ясно? Женщина должна спать. С ней все будет хорошо, если именно это тебя волнует. За плодом придется понаблюдать, но их вовремя доставили и у надежды Мон Арро еще есть шанс. Странно кстати. Секуритеций так желает стать отцом этого мальчика, но оставил свою цифию в потенциально опасном секторе. Хотя, быть может не так уж и сильно, после всего, что эта дура успела натворить. — Добавил он, многозначительно подмигнув Азанет.

Девушка недовольно скривилась и отвернулась. Поостерегся бы, в самом деле, так запросто говорить о том, что командующий собирался скрыть. Вспоминать случившееся в коридоре каюткомпании и тем более думать о служащем Вакке, столько времени злоупотреблявшем положением безвольных наложниц, Азанет не хотелось совершенно.

Внезапно ее внимание привлекла лоснящаяся черная тряпка на полу возле одной из занавешенных коек. Было в ней что-то знакомое, узнаваемое.