В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

— Когда ты уже поймёшь, что никому нет дела до чужого звания? — продолжил играть свою роль Хён Сок, дав Эндрю знак не подпускать председателя. — Что дато, что подполковник: для людей и фолков нет совершенно никакой разницы. Да хоть назови рыбу птицей, от этого летать она не научится. Ты же лишь заблудшая овца.

— Говорить ты будешь тогда, когда вновь дослужишься до подполковника. Начни с начала, иногда это бывает полезно. А пока без значимого ранга ты ничто. Слова твои весят меньше только что выпавшего снега. — Конон избавился от рукавиц и поймал в ладони несколько снежинок. Они тут же растаяли, и несколько фолков из его свиты залились смехом.

— Скажи спасибо моему отцу, что, не имея хоть сколько-нибудь известного имени, спас твоего несчастного сына. — Хён Сок использовал свой главный козырь. — В конторе не стать подполковником, но это не помешало ему умереть достойным человеком.

— И это я должен благодарить его? — Конон почти засмеялся, когда вдруг осознание острой иглой пронзило его виски. Если он хотел, чтобы другие испытывали к нему чувство долга, он сам должен был в очередной раз подать им пример. Конон пошёл по давно проторенной дороге. — Да, конечно же в этом ты прав. Пожалуй, Му Хён был единственным благородным представителем вашего рода.

— И про кого же ты говоришь? Про всех без исключения людей или только лишь про мою семью? О чём бы ни были твои речи, сейчас ты сам себя прировнял к подлецам.

В этом никто не смел поддержать дато Конона. Он сболтнул лишнего, но лицо его сохранило выражение, будто он так ничего и не понял. Ему было что возразить, но те слова он оставил на самый крайний из случаев. Ещё не время. Не для того он столько лет берёг свою главную тайну.

Шёпот уже успел стихнуть, а Конон всё продолжал выжидать следующей атаки Хён Сока. После упоминания Му Хёна ему отчётливо стало ясно, что его сюда привели для того, чтобы подготовить дато к настоящим переговорам. Хён Сок многим умел управлять: своим отделом, чужими сотрудниками и людскими мнениями. Вот только с Кононом ему было не сравниться. Он уступал ему, срывался и при каждом своём действии мог допустить свой последний промах. Дато всегда был на шаг впереди. С тех самых пор, как всю свою жизнь сломал под фолков. Он был впереди самого Луиса Кортеса.

— Почему именно двадцать четвертое ноября? — Конон наконец получил новый вопрос, но не от того, с кем имел личные счёты. Хён Сок молчал, от лица отдела говорил Эндрю. — Зачем Вы играете нашими трагедиями? Вам прекрасно известно отношение всего человечества к этому дню, но Вы всё равно вызвали к себе Эмили Брамс.

— Дорогой мой полковник Арно, вы ещё слишком молоды, чтобы понимать причины решений взрослых. — Дато снисходительно склонил голову в бок. Хоть и величал он Эндрю полковником, всё же не мог видеть в нём кого-то больше прежнего юного офицера. — Пока все пьяные и счастливые, настоящие деятели создают историю. У Творца нашего не было ни одного выходного. И Вам, людям, стоит многому у него поучиться.

Ну конечно, дато Конону было просто удобно использовать день, для людей посвящённый трауру, но признать это значило бы лишиться своих человеческих последователей. Кто-то с его стороны присвистнул, иной же ударил ему по затылку. Даже самые оторванные от людей фолки понимали, что радоваться людскому горю не стоит. Но от кого-то они всему этому научились. В этом не возникало сомнений, как и в том, что Конон был для всех них примером. Худшим из возможных, непростительно коварным и алчным идеалом.

— Посмотри на себя, идиот! Да ты же последний придурок, если считаешь, что слова твои сойдут тебе с рук. После такого ни один фолк, ни один человек не останется безнаказанным. — Хён Сок указал на то сборище, что позволяло себе слишком многое. Нет, эти фолки не переходили на личности. Они решили начать с презрения ко всему людскому обществу. — Каждый, кто хохотал за твоей спиной, отправится под суд. Слышали ли вы об оскорблении чувств верующих и унижении чести? Ещё никто не применял эти статьи к такому количеству лиц. Этот случай войдёт в историю, ведь всё ваше поведение наказуемо, даже если вы отказываетесь это принимать.

Квон Хён Сок говорил, и никто не думал его останавливать. Для того он и стоял здесь, под открытым небом и пристальным взором сотни пар глаз. Он был приглашён для того, чтобы сделать то, в чём всегда был асом. Хён Сок как никто другой мог вывести из себя. Председатель узнал об этом после того, как выслушал последний доклад Алека, и убедился в правоте своего решения, когда в первый раз послал подполковника Квона в Сварог. Всё случилось именно так, как он и планировал. Хён Сок должен был использовать все возможные способы для того, чтобы дато поддался. Он учёл всё, кроме того, о чём знать никак не мог. Конон позволил своим взять оружие, и от того нервы их начинали трещать хуже лопающегося от давления льда. Его фолки наконец смогли почувствовать своё превосходство.