В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

И вновь бабуля притихла. Океан бушевал, амфи резвились у его вод, птицы как ни в чём не бывало с ветром разносили свои песни. В этом мире одни лишь люди и фолки оказались братьями по общему горю. Этот миг стал таким, каким предвещало было быть их изначальное сосуществование. Люди и фолки изначально должны были невзлюбить друг друга.

— Бабуля, прогоните меня. — Вдруг начал Хён Сок, когда всё окружающее стало для него невыносимым. Он терпел, очень долго и упорно держал мысли в себе, но обстоятельства его подкосили. Если бы его кто спросил, то Хён Сок не стал бы врать и ответил, что смерть Ики не стала для него таким ударом, как для Эндрю. Но кое-что другое выбило из-под его ног оставшуюся почву. Алека не стало по его вине, и с этим знанием он оставался стоять по колено в кипящих подземных водах. Хён Сок просто не мог перестать об этом думать.

— Просишь старую немощь об одолжении. Но я не буду этого делать только потому, что ты так хочешь. Уж пора бы тебе прекратить перекладывать на других свои чувства. Это никогда не было к лицу подполковнику Квону, а Хён Соку и подавно.

— Как Вы можете пускать людей в свой дом после того, как один из них лишил жизни Ики? Вы не должны так поступать, Ия. В Вашей воле прогнать каждого, кто одним лишь своим существованием оскверняет эти земли.

— Вы, люди, так любите решать вопрос в пользу большинства. Прямо как то сделали с Рождеством. Луис Кортес оказался тем самым большинством. — Бабуля впервые назвала первого человека по имени. — Если тебя обидел кто-то один, не нужно обижаться на всех. Вот что я поняла от того, кто открыл фолкам дорогу в новый мир. Но, видимо, сам он об этом совсем позабыл.

— Если и так, то он был слишком похож на фолка, чтобы его можно было назвать человеком.

— Всё совсем иначе, чем тебе кажется. Мы стали фолками потому, что он сам сделал нас такими. Он сотворил фолков по своему подобию. Уже устаревшему подобию.

И вновь бабуля замерла, за собой оставляя право на последнее слово. И её бы порадовало то, каким Хён Сок вдруг стал разговорчивым, но случившееся ночью бесчинство подорвало её веру в Богов. Вдруг таковые и были, в их силах было не допустить случая торжества смерти над священным девичьим телом. И вот бы дело завершилось на этом. Родители Ики застали преступника за глумлением над уже скончавшейся дочерью.

Если бы подполковник Арно решал вопрос лично, он желал бы собственными руками искоренить зло, но то было ему не по духу. Он ещё никому не причинял вреда, и не имел бы такой возможности теперь. Эндрю должен был отомстить, убить, надругаться, оставить мертвеца дожидаться случая, когда его хладный труп обнаружат и вскроют, но убеждения его были неискоренимы. Насилия не победить терпением, но оно одолимо твоим собственным действием. Не соверши преступления, и произвол не осуществится. Мир сохраним другим миром. Эндрю оказался не намерен отступать от собственных принципов, и Хён Сок был бы рад его поддержать, если бы и сам верил в правосудие. Но он сам заслуживал его над собой торжества. Справедливости ещё не было места.

Когда Хён Сок ушёл, Ия ничего ему не возразила. Он хотел говорить, да вот только она желала лишь молчать. Быстрей зашагав по голой тёмной земле, Хён Сок поспешил к Эндрю. Ему вдруг пришло осознание того, как может чувствовать себя такой восприимчивый человек, как он. Сейчас, с падшими устоями общества и отказом от старых традиций, ни одна сочувствующая другим душа не могла вынести упадка культуры. В один миг весь вековой прогресс сошёл на нет.

Эндрю больше не окружали фолки. Родители Ики сказали всё, что могли, и мучить их дальше не было смысла. Подполковник Арно стоял, пытаясь унять одолевающую его дрожь. Всем существом он боялся завтрашнего дня, и даже Ко и По со своими детьми не могли помочь ему вернуть прошедшую бодрость духа. Эндрю невозможно устал.

Чо резвился у его ног, Бо пытался сделать вид, что это ему не надоедает, а Мо носом уткнулся в ботинок подполковника. Они были бы и рады оказать ему помощь, да вот только не знали, с чем и почему Эндрю пришлось столкнуться. Детские головки совсем ничего не помнили, ведь Ики подоспела как раз вовремя. Человек не смог разбудить юных амфи, и она лишь слегка потревожила их сон своим последним, приглушённым чужой рукой криком.

— Если ты хочешь, мы можем уйти прямо сейчас. — Сказал Хён Сок после того, как убедился, что Эндрю не будет начинать разговор первым.

— Не хочу уезжать. Я не могу. — Слова задерживались на его языке, не желая открываться миру так, словно бы в поднявшейся из глубин стихии их ждала опасность. Всегда открытое жерло земли покрылось твёрдой коркой из льда и застывшего снега. Гейзер Эндрю застыл.

— Тогда скажи, как я могу помочь тебе с этим.