В глубине тебя

— Мама в Берлине в кафе-мороженом работала. Спала с хозяином-итальяшкой, который любил на работу румынок брать. Мы ж и красивенькие, и чернявые, но куда дешевле итальянок. И с нами можно, в случае чего.

Я слышала эту историю давно — уже и подзабыть успела.

— Жена у него была настоящая итальянская стерва. Оч-чень ревнивая. Но он тоже был хитрожопый гад и шифровался по-жесткому. Маме квартиру снял в другом районе. Подарки дорогие покупал, а она всегда их продавала, а деньги отсылала мне. Потом он маму замуж выдал… за одного, там. С ПМЖ. Мама меня сразу в Берлин привезла. Ну, поселилась я у них… Тот и давай меня лапать.

Рози и дальше преспокойно «набирается» мороженым.

— И лапал, и лапал… Нормально, короче, полапал… Я ж уже в тринадцать лет была почти как щас… — она хмыкает, — только не крашеная. — Ну, а как покрасилась… и школу кончила… ниче так кончила, умненькая ж — поняла, что надо что-то делать. Сбежала в общежитие, выучилась на секретаршу. Конфет, да это ж даже не самое страшное было, — толкает меня она — видно, я сильно так закисла. — Как ни крути, жить одной в Констанце было в сто раз хуже.

И бьет меня по спине, когда я все-таки закашливаюсь:

— Вот говорила тебе — нельзя тебе мороженое!

Да, думаю, бывает хуже.

* * *

Не прошло мне даром мое путешествие — наверно, простудилась под дождем. Или на Котти один уже воздух микробный. Или же Рози оказалась права насчет мороженого.

В общем, миновав недолгий инкубационный период, а за ним — характерную для меня фазу отрицания, обнаруживаю, что нормально так заболеваю. Халатно нарушаю обязанность предупредить об этом в стройведомстве — черта с два, ведь тогда снова придется переносить все к чертовой матери.

Сижу у чиновницы Дорен, и мы с ней вместе рассматриваем на ее мониторе планирование ремонта «Котти». Из-под монитора на меня смотрит улыбчивый портрет красивой девочки с «маллетом», такой же зеленой челкой, как у Дорен, и множеством сережек-пирсингов.

Я знаю эту девочку и узнаю ее. Чертами лица девочка не похожа на Дорен, но ведь и не должна быть похожа.

Задерживаю свой взгляд на девочке и даже прикидываю в уме, как бы завести о ней разговор с Дорен, но у меня в который раз уже отчаянно свербит с носу и до ломоты в башке тянет чихать. Сдаюсь и чихаю прямо к себе в маску, да так безудержно, что меня бросает в дрожь.

— Что это с вами — болеете? — подозрительно косится на меня Дорен, осуждающе побрякивая колечками в бровях. Тех, что у нее в носу, не видно под маской.

— Аллергия… пчхи… на цветение… пчхи… — истово сжимаю нос платком и часто-часто моргаю слезящимися глазами.

Дорен, зыркнув на ливень за окошком, недоверчиво покачивает головой, а я поспешно прибавляю: — Тест «негатив»… — и спешу сменить тему:

— Так что там слышно про махинации? Вы обещали.

— Не обещала, — сухо-пресно говорит Дорен. — Но расскажу — теперь могу подробнее. Вы же помните — некто Вальтер Херманнзен, архитектор?.. Так вот, его сын пошел-таки по его стопам.

Сын… бахает у меня в голове… Да, правильно, откуда ей знать, что не родной — фамилия та же. На бумаге — сын…

— Но на него удалось-таки найти управу, — строчит свои пулеметные очереди Дорен. — Два года назад ему из-за коммерческой неблагонадежности запретили заниматься строительным бизнесом — что здание на Коттбусских ЭфЭм приобрели с молотка, вы ведь знаете?..

— Ну да, — вру я. — Так здание ему принадлежало?

— Его фирме. Ушло на удовлетворение исков от кредиторов. Но вместо того, чтобы заслужить реабилитацию, а затем восстановиться по всеми правилам, этот мошенник втихаря продолжал орудовать в других местах. Берлин у нас большой… Недавно он, наконец, попался.

На чем же… — думаю, — о-мой-Бог, на чем же он попался…

— …на том, что подписал акт о сдаче геверка — подряда — по совершенно другому проекту, где тоже успел украсть. Знаете, есть территория…

О, нет… о, нет-нет-нет…

— …бывшей сигаретной фабрики в Панкове.

— Знаю, — брякаю, чуть не икая. — Я там живу, в Панкове…

— Тогда вам известно, что был утвержден редевелопмент этого страшилища. Я не смотрела планы, но слышала, проект составлен был дельно: прогрессивный жилой комплекс, социальный корпус…

…детсад, подростковый центр — могу продолжить за нее…

— …детсад и подростковый центр. Панковские коллеги радовались, никто и не подозревал, что там нечисто. И вот проект продолжается, только Херманнзен-младший и его фирма — если можно назвать это фирмой — отстранены.

Насморк и кашель мой мгновенно проходят.

— Отстранены? — спрашиваю намеренно скучающим тоном. — Что так?

— Коллеги панковские вычислили подноготную его, информацию получили…

Кто?.. — думаю. — Какая тварь?.. Из кентов его слил кто, не поделился он с кем-то?.. Да нет, не выгодно ж самим было б — он их всех такими заказами обеспечил… Аднан ли, сука?.. Может, Рик из-за меня все-таки по башке ему надавал, вот тот и отомстил, падлюга?..