В глубине тебя

— А ты как тут оказался? Нину, что ль, снова по врачам возил? Или дела?..

— Вроде как. Работа.

Соображаю, что отсюда рукой подать до КвартирМитте, который теперь вовсю строится и растет, совсем как в «тетрис».

— Пошли выпьем? — хмуро шутит Рик. — За здоровье… рождение… эм-м… чтоб хорошо у них все началось…

— Не-е, — отказываюсь просто, но следом быстренько прибавляю: — Только чаю если. Или кофе. Пошли.

* * *

У них в квартире появилось кресло. Не знаю, кто выбирал, но в нем удобно.

Конечно, мы переутомились и почти не разговариваем, но занимаемся любовью в этом кресле основательно, будто отчитываясь друг перед другом о каждом дне с последней нашей встречи, прожитом не вместе.

Теперь он голиком передыхает в кресле, а я — тоже голиком — иду готовить то, за чем сама себя сюда пригласила.

Мне не странно, что у них на кухне я знаю каждую полку, будто часто здесь бывала.

Все делаю сама, выношу в двух чашках чай, и мы с ним синхронно его отхлебываем. Помнится, даже дома его так не обслуживала. Так дома — то ж дома, думаю. Мало ли, как у него с этим теперь.

— Что-то все вокруг рожать ломятся… — замечаю, забираясь к нему на колени.

— М-м-м… — он кладет мне на макушку подбородок, закрывает глаза, обнимает левой. Затем открывает глаза и правой, слегка отстранившись, подносит к губам чашку, аккуратно отпивает и ставит назад. Затем снова закрывает глаза.

— Вы, часом, нет?

Говорю, а сама будто нож в себя втыкаю да проворачиваю еще.

— Нет вроде. Говорил же уже.

— Ну, так это ж ты месяц тому назад говорил, а за месяц мало ли что может случиться.

— Поживем — увидим.

И он — туда же.

— У тебя тоже усталый вид, кстати, — замечаю. — Проект, работа?.. Разбирательства в амте? А может, подготовка к свадьбе? — вываливаю прежде, чем успеваю придумать что-нибудь поостроумнее.

— И не спрашивай, — невесело ухмыляется он.

— Могу подсобить, — смотрю на него вызывающе снизу вверх. С удовлетворением подмечаю, что он недоверчиво приоткрыл один глаз.

Рапортую:

— Отбываю срок дружкой на микро-веддинге.

— В Веддинге? — не понимает он, затем: — А-а, бля. А щас еще чего-то там справляют?

— Ну, «микро», — говорю. — Но подготовка та же, в принципе. Ты, кстати, тоже в планах был.

— Эм-м… где? — он с виду сильно не удивляется, но кажется, находит меня забавной.

— На свадьбе. Молодые… они попутали… дружком тебя решили сделать — насилу я отговорила.

— М-да? — спрашивает он без смеха. — Отговорила?

— Да тебя все равно не было. Давно не было, — замечаю внезапно и чуть резковато, может. — Где был?

Кажется, впервые задаю ему этот вопрос. И мне впервые за последние месяцы-годы, да может, впервые в жизни становится очень неловко, стыдно, боязно почти.

Ведь у меня нет права. Спрашивать его нет права. Ни на что нет права. Никогда не было. Когда жил со мной, не было, когда после того встречались, чтобы потрахаться — не было. И я не спрашивала. Сейчас вообще, вон, не видеться решили…. решила — какого черта спрашиваю сейчас?

Он убирает подбородок с моей макушки и медленно опускается глазами на уровень моих. У него там серая настороженность, к ней медленным янтарно-волчьим сдвигом добавляется такой вот краешек усмешки — и я хочу бежать. Мне много этого — взгляда его, всего его лица. Печали у него в глазах.

Какого он вываливает ее передо мной, свою печаль? Что мне с ней делать? Мне много.

— Внедряешься в нормальность? — спрашиваю глухо.

Заткнись, думаю самой себе. Сказать нечего — не говори.

Но не затыкаюсь:

— Готовишься к семейной жизни?

Не спешит с ответом.

— Утомляет же наверняка, — цепляю.

Грызня эта ленивая — почти как наши с ним былые цап-царапки.

Его они легонечко щекочут, он улыбается шире:

— Да не, ниче, приятно даже.

Ах вот как… Я невольно вздрагиваю и даже будто отстраняюсь, но он тянет назад и крепче прижимает меня к себе.

— Слыхала, ты теперь еще и учебой занялся, — не могу остановиться я. — Кругом прям успеваешь. Она не ошиблась на твой счет — ты справишься.

— Причем тут «она»? — сужаются его глаза.

— Это ж Нина придумала тебе эти заочки.

Воистину: язык мой — враг мой. И ведь я это без задних мыслей. Но Рик неожиданно меняется в лице и говорит отрывисто:

— Никто мне ничего не придумывает. Все решения я принимаю сам. И дела свои сам устраиваю. Давал устраивать тебе — ты не захотела.

Его голос, обычно с легкой хрипотцой, теперь сух, как сучок.

— И не хер было тогда «вымаливать» меня у Франка, — его пальцы впиваются в меня. — Че, думала, я не узнаю?

— Я не сплю с ним, — информирую его зачем-то.

— Р-р-рад слышать, — тихонько рычит он.

— И не спала.

— В курсе.

Если «в курсе», то почему глаза сверкают, а сам напрягся, будто волк, готовый наброситься на жертву?..

— Весь этот пиздеж про «нас» — не верь…

— Хер ли мне верить. У меня мозги свои есть, и они нормально варят.

— М-да, — притворно удивляюсь я. — Скажите, пожалуйста. Да ты вообще — молодцом.

— То-то. Правда, мелькают там всякие. Не помогают делу.

Я собираюсь возмутиться, подколоть его опять и даже спрыгнуть с него, но не успеваю. Рик убирает у меня из рук чашку, обхватывает меня покрепче и вместе со мной поднимается с кресла. Неужто хочет стоя?..