В глубине тебя

— М-м-м… не помогают делу… — бормочет он, целуя. — Не помогают делу…

Не спешу сползать с него, а лишь обхватываю его покрепче ногами. Его руки по спине лезут к моему затылку, губы давно уже слились с моими в мокром, жадном, жарком поцелуе, язык лепится к моему языку, будто чтобы залезть ко мне в глотку.

Держа меня вот так вот на себе, Рик пробирается со мной в их спальню. Там он укладывает меня на кровать, ложится на меня, наваливается всем телом, все также тиская-прижимая, держит под лопатки, а я сама ввожу в себя его член, обвиваю ногами, поглаживаю ступнями задницу.

Наслаждение… какое теплое, сильное, тянущее наслаждение… оно растягивает, оно заполняет меня всю, как будто он весь, целиком зашел в меня, как будто он полностью во мне, у меня внутри… Только что, в кресле было не так… И пусть в других позах он входит… входил глубже — ни разу не было так глубоко, соображаю. И ласково-неистово кусаю его губы, вплетаюсь пальцами в его волосы, откидываю голову назад — и, как когда-то, смотрюсь в зеркало у них на дверце шифоньера. И вижу, как близок он, как тесны наши объятия. Как крепко прижимается он ко мне и как красиво, сильно, плавно двигается на мне. И тоже крепче прижимаюсь к нему, вталкиваю его в себя. Сжимаю его красивую, твердую, сладкую попу, жарко, влажно вбираю в свое влагалище его член, как если бы он еще оставался не вобранным в меня на один, последний миллиметр. Он снова заглатывает-целует, он снова жарко ест губами шею, грудь, соски и под грудями — тоже. Он тоже поворачивает голову, чтобы увидеть нас, и видит нас, и улыбается мне ласково, и снова закрывает глаза, и трется щекой о мою щеку.

Наслаждение… наслаждение струится невидимым медовым светом из его закрытых глаз — в мои, открытые. Мои глаза пропитываются этим медовым светом. Пьют свет, как он пьет меня. Как я пью его.

Я больше не смотрю на нас с ним в зеркале — смотрю в его закрытые глаза и мысленно приказываю его векам дрогнуть и подняться, глазам — открыться, посмотреть на меня, увидеть то, что он сам мне дал. Увидеть, как сладостно играет свет наслаждения в моих глазах, как плавает и в них, и в нем, и между нами. Увидеть, как я горю в его руках, как светится-мерцает, прижимаясь к его коже, моя кожа. Увидеть, как от его сильных, медленных движений во мне, от его глубоких, сладких, тянущих проникновений я вся — его. Я вся под ним, как он весь во мне. И как я кончаю с ним во мне — это увидеть тоже.

Он видит, слышит, чувствует мой оргазм, как с самого начала, как в первый раз и как еще сотни раз после того, и ускоряется во мне, и с поцелуем — мне, моему рту — «приходит» тоже.

Ласкаю его голову руками, глажу лицо, а он трется лицом о мои руки.

«Возьми…» — думаю только. «Все возьми… Нá тебе… Вон, как тебе надо… Тебе ведь надо, чего б ты там ни говорил…»

— Не помогают делу?.. — спрашиваю тихо-нежно, держа в руках его лицо и покрывая его поцелуями, а он подставляется каждому поцелую, всякий раз по-щенячьи зажмуриваясь.

— Не помогают делу, — глухо подтверждает он. — М-м — м-м, — мотает головой, а сам все подставляется, — не помогают делу.

Потом мы, кажется, закемариваем так на несколько мгновений, уходим в небытие… Когда-то тоже, помнится, так «отъезжали»…

Очнувшись, видим, что почти стемнело.

Безмолвно гладим друг друга, то и дело посмеиваясь, а я еще вдобавок зачем-то припоминаю про себя «карточный домик».

Не помогает делу…

Беззаботно и безобидно думаю эту мантру, пока до меня внезапно не доходит:

— Нина спалила тебя? Тогда?..

А у самой обрывается что-то внутри, когда он кивает головой молча, с улыбкой, которая, правда, мгновенно сходит у него с лица.

— Да, прикинь… Когда мы последний раз в «сигаретной», помнишь?.. Видели по ходу кто-то… или еще как-то… Хорошо отгреб тогда.

Он отгребал так, что после этого я была нужна ему жестко. Или просто нужна была и все. Как всегда: они — это они, а я — это я. Но я игнорила его и только смайлики издевательские кидала.

А вдруг он тогда решил, что со мной все-таки лучше? Ведь когда мы с ним были вместе, я так, как она, никогда не истерила. Наверно, решил ко мне вернуться, а меня, что называется, не оказалось в зоне доступа…

— Она кричала мне, — рассказывает Рик в сигаретной дымке.

Он что, курит здесь теперь, когда и где захочет, или это я так пагубно на него влияю?.. Потом она вставлять ему будет, думаю зачем-то.

— Пиздила меня и орала: «Какого хера ты спал с ней… Свинья, ублюдок… Ты с ней спал… Ты лизал ее, и ты трахал ее, и все видели!» Как-то так, ну, или около. А я ничего не говорил ей в ответ. Она там мне визжала, лупила по-всякому — мне даже похуй это было. Я просто молчал и ждал, когда она успокоится. Потом она заныла, привалила, и я отъебал ее…

— Прощения попросил?.. Пообещал, что больше не повторится?..

— Ни хуя я не просил. Просто отъебал — она кончила и заткнулась. И не доебывалась больше.

Ответ, достойный Рика. Рассказ, достойный Рика. Я открываю рот, чтобы сказать сама не знаю что, но он отрезает мне слова. Просто продолжает рассуждать, будто говорит сам с собой: