В глубине тебя

— Привет, — подает он мне читалку и машинально берет за руку, я же в знак благодарности не отталкиваю ни его, ни его руку. А может, не в силах оттолкнуть просто.

Переболела я давненько, но сейчас мне вдруг кажется, будто было это вчера — вновь резко чувствую себя слабовольной и не оклемавшейся. Потому и не ругаю себя за то, что у меня нет сил ему противостоять, да и желания тоже нет.

Неспешно идем вместе, держась за руки.

— Как ты? — спрашивает он. — Выглядишь зашибись. Поправилась?

— Да.

— Круто.

А мне приятно, что он находит меня похорошевшей.

— Ты домой? — спрашиваю.

— Не-а. По делам.

— Ну, ты — как всегда, — смеюсь.

— И ты — как всегда. Ты всегда, как всегда.

Он, хоть и шел по своим делам, сейчас их, кажется, забросил, вернее, уверен, что ему удастся совместить свои дела с моими, а себя — со мной. И мы всегда — как всегда.

— Ты куда шел-то?

— На квартиру.

Он имеет в виду, на их квартиру в КвартирМитте.

— Переехали?..

— Нет пока. Скоро.

Наверно, надо поздравить его с предстоящим переездом, но у меня язык не поворачивается. Затем момент упущен.

Замечаю, что как раз проходим Плюшку. Мы не сентиментальны, да там, на Плюшке и коробка та — уже давно жилая многоэтажка категории «люкс». Интересно, в какой из этих квартир мы с ним тогда…

Нет, неинтересно. Прошлое прошло, а сейчас ему интересно кое-что другое. Я даже знаю, что, и мне не нужно смотреть ему в лицо, чтобы догадаться. И я пытаюсь не смотреть, чтобы не ускорять событий. Ведь их, наоборот, замедлить нужно, остановить. Я честно пытаюсь, но мой взгляд сам по себе скользит к его лицу и встречается с еле уловимой улыбкой. Я знаю, помню, вспоминаю эту улыбку. И он чуть крепче сжимает мою руку.

Хватит.

Мы давно уже не спим друг с другом, мы ведь решили. Я решила. Я прекрасно это помню. И прекрасно помню, что нужно срочно рвать когти. Если останусь, то не позже, чем через четверть часа мы с ним будем где-нибудь, и я буду под ним или на нем, и он будет во мне и все такое. Четверть часа, может, раньше.

Он хорошо ведет себя, спокойно. Не балуется, просто держит меня за руку и… в исходе нашей встречи я не сомневаюсь. Поэтому пора рвать когти.

Как это сделать? — соображаю. Уйти, конечно. Извиниться и уйти, забрать с собой руку, которую он все это время держит.

Куда уйти? Придумать. На работу? Пойдет за мной — там можно в туалете. Мне назначено в ведомство?.. Там — тоже. Ко-мне-к-тебе — там вообще надолго.

— Вон там, — показывает Рик, а я делаю над собой усилие, чтобы не зажмуриться — он показал как раз на КвартирМитте.

Итак, квартиру отхватили — сбылась ее мечта. Но не только ее — он тоже рад, видно же. Показать хотел.

Внутреннюю, наверно, сами сделали, иначе дюже дорого. Она придумала — он воплотил. Как всегда. Да, хватит, хватит.

— Ладно, я… — тихонько высвобождаю руку и в следующее мгновение в подошедший автобус — юрк, — …опаздываю. Мне — к зубному, — поясняю уже в дверях автобуса: — Нельзя пропускать — ждала долго. Пока.

Двери закрываются, закрывают меня и закрывают от меня Рика. Он не успевает продемонстрировать свое обычное умение быстро реагировать — автобус уезжает со мной и больше я его не вижу.

* * *

«Я никогда не убегаю» — напоминаю себе, пока сама сижу в офисе и, оправившись от «бегства», жду его звонка.

Вообще-то, мы давно уже друг другу не звоним, но плевать на это. Плевать на то, что мы давно не виделись. Вот — только что увиделись, за руки подержались и теперь я форменно чувствую, что в нем от этого все проснулось с былой и новой силой — проснулось же во мне. А значит, расстались мы неподобающе, и он обязательно рванется дорабатывать. Рванется, я знаю, потому и жду.

От нечего делать тыкаю стилусом в планшет, смотрю на получившиеся линии, автоматически рисую им стрелочки и человечков.

Замечаю сама себе: «Не то». Бросаю и хватаюсь за блокнот, линейку и капиллярные фломастеры. И вот человечки у меня зеленые, треугольники с электрикой желтые, а телефоны красные… Может, успею приляпать огнетушители.

Он звонит не сразу — дает мне время на зубного.

— Как ты?

— Нормально.

— Как зуб?

— Я не ходила. Слушай, — решаю не давать ему опомниться. — Да… я тут… эскиз у себя нашла. Глянь…

Быстренько фотографирую и отправляю ему нацарапанную и подписанную схему.

— Получил?

— Ну.

— Прочитал?

— Ну… Че еще за… «ПЛАН ЭВАКУАЦИИ»?

— Мой план.

— Ну?

— План эвакуации.

По-немецки «Flucht — und Rettungsplan», он же «план побега и спасения». Я подписала по-русски.

— План того, как я смогу без тебя.

— В плане?

— В плане — жить.

Вспоминается вдруг почему-то, как однажды сказала ему едко и зловеще «Рикки». Сказала и взбесила. Давно смыто это куда-то. Давно не хочется говорить ему «Рикки».

Вместо этого говорю сейчас:

— Слушай, а живи-ка ты… долго и счастливо.

— Чё?..

— Я в смысле… ну… живи. Без меня живи. Ведь сам знаешь… ты и я — это… не…

— Ты… ты… блять… ты — с-самая тупая баба из всех, что мне доводилось тр-Рахать!!! — рычит он. Ревет. И мне в этот момент кажется, будто я слышу в его реве слезы.