В глуши

Вновь поднимается ветер. Дон лежит с открытыми глазами и слушает его порывы и звуки первых капель дождя по тонкой ткани палатки.

Она боится, что если уснет, то тот, кто убил Алекса, прокрадется к ней.

Дон боится ночи, она боится того, что может произойти утром.

Она боится того, что может значить нож в палатке Уордена. Выходит, Алекса убил именно он, а не Брендон или Эван?

Ей страшно, потому что Уорден может быть совсем не тем, за кого она его принимала.

Она боится, что, если расскажет кому-нибудь, ей не поверят.

Она боится, что даже если Уорден не убийца, он не сможет их вывести, что снова разразится буря, что память Уордена подведет его, или окажется, что он неправильно запомнил карту, и все они здесь погибнут.

Она боится, что Эмбер еще жива, а они оставили ее умирать.

Но больше всего Дон пугает то, как легко она обо всем этом готова забыть. Что она способна просто так взять и уйти.

Ведь ей этого совсем не хочется. Она понимает, что Алекс погиб несправедливо. Что Эмбер, возможно, тоже умирает. Или уже умерла.

Что Кристиан один на вершине Вороньего Когтя.

(Если вообще жив.)

Дон понимает, что человек сильный и добрый обязательно нашел бы способ постоять за правду, справедливость и другие понятия, которые кажутся монументальными и нерушимыми, словно горы, — если ты лежишь в собственной кровати. А если ночуешь в пургу посреди леса в компании головорезов — все это полная чушь.

Дон понимает, что должна бороться — за Алекса, за Эмбер и даже за Кристиана.

Но еще она понимает, что утром, скорее всего, соберет вместе с остальными членами Стаи вещи и пойдет дальше по тропе вслед за Уорденом, ни слова об этом не сказав.

Она устала, она голодна, ей страшно, и она знает, что другого выхода просто нет.

Если будет держать язык за зубами, ей нечего бояться.

72

Однако отец ее разубеждает.

Дон не верит в привидения. Так что призрак отца не наведывался к ней в палатку. Она не чувствовала его присутствия рядом. Но лежа без сна и слушая капли дождя, она все равно думает о своем папе.

Он был хорошим человеком, добрым, веселым и щедрым. Работал бухгалтером, работал много, но всегда находил время побыть со своими детьми.

Помогал Дон с уроками.

Жаркими летними вечерами водил их с Брайсом есть мороженое.

Смотрел с ними фильмы.

Гулял.

Он был отличным отцом и любил своих детей. И всегда учил их только Правильным Поступкам. Для него было важно поступать именно так. Хотя это была та еще задачка.

Нашел на улице кошелек? Верни его.

Совершил ошибку? Признай ее.

— Даже если это не самый простой путь, — говорил он Дон и Брайсу, — все равно. Когда-нибудь вам воздастся.

Папа Дон всегда совершал только Правильные Поступки.

(Конечно, в конце концов именно из-за этого он и погиб, но давайте на время забудем об этом.)

Дон знает, что оставить Эмбер и Кристиана умирать в горах — далеко не Правильный Поступок. Дон знает, что спустить одному из членов Стаи убийство Алекса — тоже не Правильный Поступок.

Как бы ни было больно признавать, она знает, что идти вслед за Стаей к шоссе и уехать в Чикаго к бабушке тоже не Правильный Поступок. Ведь Эмбер еще там и, возможно, жива.

Ведь кто-то из Стаи зарезал Алекса.

(В глубине души Дон сознает: Кэм и Венди считали, что, отправляя ее сюда, они совершают Правильный Поступок. Она сознает, что сбежать из дома и жить с наркодилером уж точно было плохой идеей. Сознает, что давно не совершала Правильных Поступков, наверное, со смерти отца.)

(Но это не значит, что начинать уже поздно.)

Дон быстро и тихо собирает свои вещи по палатке Кайлы.

Теплая одежда.

Примус.

Водяной насос.

(Только важное.)

Книги оставляет. Слишком тяжелые. Свой спальный мешок и брезент она тоже почему-то не берет.

(Хочет действовать быстро.)

Подсчитывает, что до базы ей идти два дня. Без группы, одна, налегке, она будет двигаться гораздо быстрее.

Однако может помешать непогода. Ей будет сложно ориентироваться. Сложно идти. Но разве у нее есть выбор? От нее зависит жизнь Эмбер. И Алекс заслуживает правосудия.

Пойти за помощью — это Правильный Поступок.

Когда вещи собраны, Дон медленно и осторожно расстегивает молнию на клапане палатки. Плотно запахивает куртку, шнурует ботинки и выходит навстречу буре.

(За ее спиной Кайла начинает ворочаться, но так и не просыпается.)

На улице кромешная тьма, накрапывает дождь.

Дует ветер, погода промозглая.

Любой нормальный человек наглухо застегнул бы молнию на палатке и забрался обратно в спальный мешок. Дон тоже готова соблазниться этой идеей. Но она продолжает думать о папе и о том, что, по его мнению, надо сделать.

Она знает, что никаких сомнений и быть не может.

Дон наведывается к съестным запасам Стаи. Спускает сумку с дерева, на котором она висит, и поворачивает налобный фонарик, чтобы рассмотреть содержимое.