В годы большой войны

Радист рассчитал все до секунды. Когда часовой неторопливо подошел к окну, он вдруг сорвался со своего места, распахнул дверь, захлопнул ее и повернул ключ в замочной скважине. Сопровождающие его оказались в западне. Пока они ломились в дверь, пытались выбить замок, «Профессор» успел скрыться.

Ставить к передатчику другого радиста было рискованно: в Москве сразу обнаружат подмену — у каждого радиста свой «почерк». Из действующих коротковолновых станций, которыми можно было пользоваться для радиоигры с Москвой, оставался только передатчик Грина. Следовало искать другие возможности связи с Москвой. Арестованным, конечно, не сказали, что произошло. Но Гиринг все чаще предлагал установить связь со штабом Сопротивления. Там есть свои передатчики, с их помощью можно было кое-что передавать в Москву… Одним выстрелом Гиринг намеревался убить двух зайцев — получить новую линию связи и выйти на след участников Сопротивления.

Почти никто в команде Гиринга не сомневался, что арестованных удалось сломить, перетянуть на свою сторону. Теперь из них можно вить веревки! Только гауптштурмфюрер Райзер, второй заместитель Гиринга, относился к арестованным враждебно, глядел на них колючими, настороженными глазами и убеждал всех, что они себе на уме, хитрят, только и думают, как бы сбежать. Когда ему возражали, Райзер запальчиво отвечал:

— Этим людям я вот на столько не верю! — Он показывал кончик своего мизинца с коротким, обкусанным ногтем. — Моя бы воля, я им… Артисты! Нет, нет, попомните мое слово…

Гиринг не вытерпел и сказал ему:

— Ты что, Райзер, всех нас дураками считаешь?.. Один ты умный… Не мешай работать!

Криминальный советник решил, что Райзера нельзя допускать к арестованным — испортит игру.

Многоопытный полицейский следователь Гиринг, напичканный инструкциями, снова завел разговор с арестованными: пора активнее включиться в работу. Но среди узников один только Грин проявлял такую «активность». Гестаповцы нашли к нему свой подход — пообещали не трогать арестованную Инессу или… Вот это «или» заставило Грина работать на гестапо — он выдал все, что знал, шифровал радиограммы, передавал их в эфир.

Конечно, Гиринга прежде всего интересовал второй шифр, которым подпольщики пользовались для связи с Москвой. Снова и снова он задавал этот вопрос Питеру Грамму.

— Не знаю, не знаю… Меня не допускали к шифрам, я занимался только коммерческими делами, — повторял Грамм.

Виктор подтвердил слова Грамма. Получить второй шифр гестаповцам не удалось. Пользовались только шифром, которым располагал Грин. Но ответа на его радиограммы не поступало.

Прошло еще много времени, прежде чем радиограмма, принятая наконец Грином, восстановила настроение криминального советника. Директор передавал новое задание, просил уточнить некоторые сведения. В конце радиограммы благодарил разведчиков за работу, желал им успеха.

Гиринг не скрывал радости.

— Вот теперь давайте работать! — воскликнул он, протягивая Питеру радиограмму. — Нам всем осточертела война. Вы сделаете большое дело, если поможете заключить мир…

— А что я вам говорил! — в тон ему ответил Грамм. — Но имейте в виду — не вздумайте посылать в Москву вымышленные сообщения. Там в этом хорошо разбираются.

Конечно, Гиринг сообщил Мюллеру о своем успехе. Мюллер доложил Гиммлеру, Гиммлер полетел в ставку информировать Гитлера… В Берлине уверились: Москва ничего не знает об арестах, там приняли за чистую монету сфабрикованные донесения.

Ради этого русским можно подкидывать иной раз и настоящую информацию. Игра стоит свеч! Пусть в Москве думают, что их подполье продолжает работать. Заместитель Гитлера Мартин Борман сам просматривал информацию, направляемую через предателя Грина. Борман считал, что сообщения должны соответствовать истине, конечно в определенных рамках. Фельдмаршал Кейтель приходил в ужас от того, какие сведения приходилось сообщать русским даже в таком, урезанном виде. Но… игра стоила свеч!

Настало время, когда, по всем расчетам, можно было подбросить русским то, ради чего, собственно, затеяли радиоигру. В Центр передали сообщение, будто подпольщикам удалось вступить в контакт с оппозиционной группой военных, настроенных против Гитлера. Для достоверности сослались на старое донесение по поводу настроений генерала Штумпа — сепаратный мир может быть заключен вопреки воле фюрера. «С фюрером или без него», — повторили в донесении слова Штумпа.

От имени германского дипломата, казненного несколько месяцев назад, сфабриковали донесение о письме какого-то представителя нейтральной страны, будто бы посетившего Лондон. Подобное письмо действительно существовало. Автор его — дипломат нейтральной страны — и в самом деле побывал в британской столице. Немецкая разведка перехватила его донесение. Но в том-то и дело, что в письме ничего не говорилось о каких-либо сепаратных действиях. Достаточно было дописать несколько строк, и письмо приобретало совершенно иной смысл, оно подтверждало, что на Западе существуют настроения в пользу сепаратного мира…