В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Между тем, лично Ю. Пилсудский, его политическое окружение не тратили время зря, стремясь «выжать» из благоприятной ситуации как можно больше выгод. Едва начав поход на Киев, они позаботились о форсировании подготовки экономических и финансовых сделок, предусмотренных Варшавским договором. Поэтому представителей правительства УНР немедленно вызвали в Варшаву и начали с ними оперативно обсуждать хозяйственное соглашение. Аппетиты польской стороны казались необъятными, их интересовало все: украинский сахар, фосфориты Подолии, причалы Одессы, Николаева, Херсона, железные и марганцевые руды, лен, конопля, скот и много других продуктов земледелия и животноводства.

Еще до формального заключения соглашения Пилсудский пообещал исправить ситуацию с хлебом в собственной стране поставками зерна из Украины. Для реализации этой задачи был создан специальный военный орган во главе с Я. Ромером[1470].

На Украину рассчитывали перенести и всю тяжесть расходов по содержанию оккупационных войск. Условия выплаты долга за «военную помощь», оказанную УНР, определял отдельный финансовый договор. При обсуждении его проекта представителями министерств финансов, промышленности и торговли, иностранных дел, военного и главнокомандования Войска польского председательствовавший на заседании вицеминистр финансов Страсбургер заявил: «Предстоит определить в принципе способ, которым можем гарантировать возвращение себе средств, израсходованных в ходе нынешней военной акции на Украине. Надлежит… обеспечить себя с экономической стороны… А именно: занимая железные дороги, претендуя на раздел государственного имущества бывшей России, которое должно было находиться или случайно оказалось на территории Украины, например, судна в Одессе…»[1471] Отдельно Страсбургер ставил вопрос выплат за военное снаряжение, поставленное «главному атаману». Он предпочитал получить за это золотую валюту или сырье, а также поставить под полный контроль финансы Украины [1472].

Условия сделки были кабальными и унизительными. Проект соглашения предусматривал, что УНР «не станет отказывать в выдаче разрешений на вывоз продуктов земледелия, железных и марганцевых руд, железа, ткани, шерсти, фосфоритов, щетины, сырых шкур, сахара, льна, конопли, скота и продуктов животноводства». Под контроль Польши должны были перейти железные дороги. Она должна была получить концессии сроком на 99 лет на разработку железорудных месторождений, морские гавани Причерноморья и проч.[1473]

Пилсудский решительно поддержал алчность своих министров. Он планировал оставить за Польшей огромное количество железнодорожного имущества, захваченного в результате быстрого прорыва польских войск в Северную Украину. 1 мая 1920 г. «начальник государства» просил председателя Совета министров Л. Скульского прислать к нему в Житомир хоть на день министра путей. «Хочу с ним обсудить, – писал Пилсудский, – возможности воспользоваться добычей железнодорожного имущества. Соглашение вроде бы предусматривает передачу его Украине, но многое можно было бы достать; нужно с этой целью… предоставление мне технических советов, чтобы в некоторых вопросах я мог – не скажу сломать – обойти договор…Количество добытого имущества является огромным, и не хочу обнародовать его в связи с существованием соглашения с Украиной… Итак, еще раз прошу прислать в Житомир на один день мин. железных дорог. Его выезд прошу держать в тайне…»[1474] В другом письме к генералу К. Сосиковскому Ю. Пилсудский прямо называет польскую армию «нашим грабительским войском»[1475].

Первые успехи нападавших привели их в состояние эйфории. Пилсудский считал «украинскую кампанию» окончательно выигранной, а всю Правобережную Украину – добычей поляков. «Стратегические задачи армии на этом фронте собственно закончены, – пишет он в письме Л. Скульскому. – Однако политические и экономические соображения говорят в пользу оставления этих войск на длительное время»[1476].

«Начальник государства» достаточно откровенно излагает свое видение «нового положения на Украине», созданного успехами и быстрым продвижением польских войск и петлюровских частей, их выходом к Днепру и даже форсированием в одном месте реки. «С политической стороны…под их (польских войск. – В. С.) воздействием мы смогли бы скорее создать модус вивенди на этих территориях, выгоднейший для нас; поскольку это обеспечивало бы наибольшее влияние местным полякам… далее – мы могли бы производить большее давление на сформирование правительства Петлюры, последний бы зависел главным образом от нас, а не от кого-то другого; в конце концов, поскольку весь мир должен был бы считаться с Украиной как с нашим творением, то он добирался бы к этой Украине через Варшаву.

С экономической стороны – поскольку в этом случае войско неизбежно содержалось бы здесь, а не в нашей стране, оно не только не представляло бы никакого бремени для нее, но и навсегда обеспечивало бы возможность использования богатств Украины в интересах Польши»[1477].