В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

Иначе говоря, под боевые клики партийной печати, под оглуши­тельный гром политических кампаний в советском обществе про­исходили изменения, без которых не были бы возможны никакие реформы пятидесятых годов. Речь идет в первую очередь о социаль­ном самоопределении номенклатуры — советского политического класса, обживающего привилегированные социальные ниши, восста­навливающего, или, вернее сказать, заново устанавливающего разо­рванные внутренние социальные связи, выстраивающего защитные механизмы и по отношению к верховной власти, и по отношению к оспаривающим его притязания массам трудового населения. Повто­ряется в новых условиях ситуация тридцатых годов, завершившаяся, как известно, большой чисткой. Призрак террора продолжает дов­леть над умами, или, вернее сказать, над социальными инстинктами людей власти. Для их оппонентов, самочинно взявших на себя роль народных заступников, возобновление террора, обращенного против партийных вельмож вкупе с их хозяйственной обслугой, представля­ется способом возвращения в утраченный мир социального равенства. Верховная власть время от времени, строго дозированно использует террористический инструмент для поддержания социального рав­новесия, отдавая до поры до времени предпочтение идеологическим кампаниям, нацеленным против интеллигенции. Эта общественная группа, тесно связанная с номенклатурой, переживает сходные про­цессы: она претендует на социальную автономность, основанную на профессиональных достижениях и культурных традициях, тем са­мым бросая вызов одновременно и номенклатуре, и верховной вла­сти, и работникам физического труда, от которых интеллигенция от­делена образовательным цензом. В таких условиях кампании против интеллигенции — с антисемитским акцентом или без него — поль­зуются общественной поддержкой и потому продолжаются в тех или иных формах в пятидесятые годы. Впоследствии власти найдут более эффективные способы усмирения образованного класса: вновь, как и в тридцатые годы, широко откроют двери высших учебных заведе­ний для рабочей и колхозной молодежи, умножат количество вузов, тем самым растворят интеллигенцию в толпе дипломированных но­вобранцев. Что касается номенклатуры, то она добьется реализации своих интересов в послесталинском партийном государстве с упоря­доченными властными институтами.

6

В знаменитом романе «Три мушкетера» автор на первых стра­ницах сообщает, что во времена Д'Артаньяна горожане бунтовали против принцев, против испанцев, иногда против короля, но против кардинала — никогда. Подобным образом вел себя советский поли­тический класс в эпоху хрущевских реформ. Люди номенклатуры в той же степени, что и представители советской интеллигенции кри­тиковали властные начинания: подвергали сомнению неуклюжие хо­зяйственные мероприятия, неодобрительно отзывались об админист­ративных перестройках, неуважительно называли первое лицо госу­дарства «Хрущем» или «кукурузником», скептически относились к вншнеполитическим инициативам, в общем, бранили все и вся. Вне зоны критики, однако, оставалось основание внутренней политики, ее непреложная черта. Я имею в виду прекращение террора. Только из самых глубин народной толщи иногда — очень редко — разда­вались отдельные голоса, призывавшие власть железной рукой вы­корчевать гнезда разложения, коррупции и обогащения, наказать, не оглядываясь на закон, зарвавшееся и обнаглевшее начальство, заста­вить его работать руками и отобрать привилегии. Советская номенк­латура, выросшая в условиях террора, применявшая десятилетиями соответствующие управленческие практики, как будто по мановению волшебной палочки полностью и окончательно отказывается от своей традиции, более того, старается о ней забыть, или хотя бы вытеснить ее на периферию политического сознания. Слово «террор» обрастает новыми, сугубо отрицательными коннотациями, оно становится си­нонимом преступной политики, или, вернее, извращения политики карьеристами в фуражках с голубым околышем, заклейменных соби­рательным именем «бериевцы».

Происходит быстрое обновление публичного языка: его «омирщв-ление» и профессионализация. «Партийной работы в чистом виде не бывает, — вразумлял своих подчиненных Н. С. Хрущев. — Нам надо добиться такого положения, чтобы все наши партийные работники хорошо знали конкретные вопросы производства и всю свою работу вели бы на обеспечение изобилия продуктов питания, жилья, обуви для трудящихся»¹. Партийные секретари часами обсуждают преиму­щества квадратно-гнездового метода посадки зерновых и клубневых культур, с высоких трибун выявляют недостатки травопольной сис­темы земледелия. Пропагандисты на все голоса воспевают наступив­шее благосостояние, говорят о масштабах жилищного строительства,

¹ Стенограмма пленума Молотовского обкома КПСС. Январь 1954 г.// ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 21. Д. 10. Л. 48.

103