В гору

Затем мысли Озола обратились к Гаужену — человеку с острым языком, но очень предприимчивому, когда дело касалось машин. Словно из-под земли он достал осенью запасные части для молотилок, они часто ломались и портились и не раз стояли бы в бездействии, не возьми Гаужен над ними шефства. Постоянным гостем он был и на мельнице, и в кузницах — всюду, где имелись машины, нуждающиеся в починке.

Вот о чем думал Озол, когда во дворе застучали подковы и загремела повозка. Вскоре в сенях скрипнула дверь: кто-то нерешительно переминался с ноги на ногу, словно ожидая, чтобы хозяева вышли встречать. Послышался тихий женский голос:

— Ну, пройди же вперед. — После короткого стука в комнату вошел Эрик Лидум, а за ним — его мать.

Вместе с ними как бы вошла сама неловкость, умеющая так связать язык, что хочешь сказать одно, а говоришь совсем другое. Так и на сей раз. Озолу следовало бы радоваться приехавшим, а он безразлично сказал:

— Вот неожиданные гости, — и пригласил присесть, позабыв предложить снять пальто. Озол привык, что к нему приходили за советом, за помощью, и он приучил посетителей не задерживаться без надобности. Лидумиете многозначительно посмотрела на сына, стоявшего с шапкой в руке и не знавшего, повесить ее на крючок или же сунуть в карман.

— Садитесь, садитесь, — повторил Озол, не замечая, что Лидумиете расстегивает и снова застегивает пальто, давая понять, что дело, по которому они приехали с сыном, требует продолжительного собеседования.

— Сама тоже дома? — наконец спросила она, помогая Озолу сообразить, что они приехали в гости ко всей семье.

— Ее нет, — поспешил сообщить Озол. — Женщины сегодня с утра оставили меня. Ольга пошла по делам своей десятидворки, а у Мирдзы какая-то загадочная встреча на коннопрокатном пункте.

Лидумиете еще многозначительнее взглянула на сына, но так как тот оставил ее взгляд без ответа, ей пришлось на словах высказать то, что хотела выразить глазами:

— Чего ж ты мне говорил, что условился с Мирдзой на сегодня?

Эрик кусал губы и молчал, пока Озол наконец не догадался, что гости приехали, собственно, не к нему, а к Мирдзе и Ольге, чтобы проведать их по-соседски. Пришлось попросить раздеться, сказать, чтобы подождали, женщины скоро должны вернуться доить коров.

Лидумиете деловито справилась, сколько у них теперь коров. Узнав, что две, недовольно поджала губы, но затем, что-то прикинув в уме, успокоилась.

Озол попытался завязать беседу с Эриком. Тем временем Лидумиете обводила глазами комнату, в которой торопившиеся утром хозяйки не успели навести порядок, какой должен быть, когда ожидают желанных и важных гостей.

А вообще терпимо. Мусора нигде не видно, пол был вымыт только вчера, пыли нигде тоже не заметно, но скатерти на столе и комоде были не из лучших и не сегодня постланы. Подушки на постели следовало бы взбить пышнее по случаю приезда таких гостей! Лидумиете выискивала какой-нибудь недостаток, который свидетельствовал бы о неуважении к ней и ее сыну, но, не сумев найти ничего особенно предосудительного, остановилась на самом главном доказательстве непочтительности будущей невестки — отсутствии ее самой и матери. Ну, где же это видано, чтобы порядочные женщины так поступали — убегают неизвестно куда, а гости пусть ждут, словно какие-то бедные родственники. Не верится, чтобы именно сегодня Мирдза не могла обойтись без обычной своей беготни. Неужели ни отец, ни мать не сумели удержать ее? Тут кроется какая-то хитрость — желание уже заранее Эрику «наступить на ногу», как в прежние времена делали невесты: при венчании возьмет да и наступит жениху на ногу, чтобы в будущем повелевать мужем. Чем больше Лидумиете собирала доказательств, тем беспокойнее она ерзала на своем стуле; стул, как назло, подвернулся расшатанный, скрипел от малейшего движения, подчеркивая недовольство гостьи.

Часы пробили половину второго, и только тогда вернулась запыхавшаяся Ольга, спешившая домой, чтобы вовремя подоить коров. Своей торопливостью она еще больше уязвила самолюбие Лидумиете. Даже не зашла посмотреть, кто приехал, — неужели Ольга, проходя через двор, не заметила их вороного! Схватила на кухне подойник и выбежала в коровник. Бедная Ольга отвыкла, чтобы к ней приходили гости. Соседи всегда приходили к Юрису или Мирдзе, поэтому Ольга, хотя и узнала лошадь Лидумов, все же решила, что это приехал только один Эрик, — наверное, его нарядили с подводой куда-нибудь. Коровы, услышав шаги хозяйки, замычали, и Ольга поспешила к ним, не подозревая, какую бурю возмущения вызвала она в груди Лидумиете, когда та увидала, как хозяйка маленькой усадебки торопливо просеменила к хлеву и даже не взглянула в сторону окна, у которого сидела владелица усадьбы «Лидумы».