В гору

— Разве Янсон раньше не был хорошим? — возразила мать. — Только из-за Эльзы он и стал пить. Теперь бросил бы. Но такие уж нынче жены — приглянется им лучший, покрасивее да побогаче, и уходят, — последнее слово она особенно подчеркнула.

— Ну, Эльзу ты, мать, не упрекай, — защищала Зента подругу. — Не ради легкой жизни она предпочла Вилиса. Есть нечто иное, что сближает или разъединяет людей.

— Разве ей с калекой лучше будет? — словно упрекнула мать.

— Лучше с калекой без руки, чем с калекой духовным, — бросила Зента и замолчала.

Выбравшись на большак, Мирдза так поднажала на педали, что непокрытые волосы девушек развевались на ветру, как кудель.

— Куда ты меня везешь? — крикнула Эльза Мирдзе на ухо.

— Сначала к Эрику, потом увидим, — прокричала Мирдза.

Через полчаса она свернула с большака к усадьбе «Лидумы». Эрика они увидели в поле, где он косил перестоявшуюся пшеницу. На соседних участках тоже хлопотали одинокие люди, и это выглядело так тоскливо, что Эльза невольно вспомнила вчерашнюю беседу с бойцами: «Работаем вместе, поем, о серьезных вещах толкуем».

— Здравствуй, Эрик! — крикнула еще издали Мирдза и стремительно соскочила с велосипеда.

Ответив на приветствие, Эрик слегка покраснел.

— Чего ты копошишься, как цыпленок, — усмехнулась Мирдза. — А где твоя жнейка?

— Кто-то увез, пока нас не было.

— И неизвестно куда?

— Нет. Кому же было караулить? — махнул Эрик рукой. — На одного человека есть подозрения, но как тут докажешь?

— На Петера Думиня?

— Говорят, что он все таскал к себе, — медленно ответил Эрик. — Но я ведь сам-то не видел.

— Идем, проверим! — воскликнула Мирдза. — Отец тоже видел, как он шнырял по вашей усадьбе. Здесь же ему и ногу оторвало.

— Как-то неудобно, — отговаривался Эрик. — Ирма раскричится. Может, после сам отдаст.

— А тем временем у тебя весь хлеб осыплется, — вспылила Мирдза. — Чего тут неудобного? Ему не было стыдно у тебя красть, а тебе стыдно спросить у него, чтобы он вернул!

— Ну и пусть, — нерешительно проговорил Эрик. — Если не будет дождя, я помаленьку скошу.

— Машины будут нужны не только вам самим, — вмешалась Эльза. — Без машин не уберем бесхозные поля. Вопрос только в том, как законно произвести обыск и изъятие.

— Вот как, мы будем мудрствовать о законности и дадим хлебу осыпаться! — горячо возразила Мирдза и густо покраснела. — Петер Думинь плевал на законность, когда брал. А нам надо будет ждать постановления прокурора, найти милиционера в белых перчатках и тогда попросить Петера открыть свой сарай.

— Это не совсем так, — попыталась Эльза успокоить Мирдзу, — нам не нужно давать повода говорить, что большевики занимаются самоуправством.

— Но еще хуже будет, — возразила Мирдза, — если скажут, что большевики смотрят на воров сквозь пальцы. Кого настоящие крестьяне больше всего презирают? Воров и лентяев. Если вы не пойдете со мной, то я соберу смелых ребят, и тогда мы найдем закон.

— Мирдза, не так стремительно! — предупредила Эльза. — Обсудим спокойно. Может, поговорим с Ирмой Думинь, и она отдаст.

— А если не отдаст, то я взломаю сарай и вытащу машины. — Мирдзу нельзя было успокоить. — Очень весело получается — я должна отвечать, чтобы в поле не осталось ни одного колоса, но к машинам не допускают. Делайте, что хотите, пусть тогда убирают хлеб вороны да воробьи, а не я. Нет, — быстро спохватилась она, — не так я хотела сказать. Я буду работать: фронту нужен хлеб. Но я все же буду работать на машинах, иначе хлеб останется под снегом. И если вы не дадите мне взять их днем, то я это сделаю ночью.

Эльзе начинало нравиться упорство Мирдзы. Правда была на ее стороне, хотя, может быть, это и не соответствовало букве закона.

— Ладно, я согласна, Мирдза, — уступила она. — Только сделаем это так, чтобы нас самих не прогнали, как бандитов. Ты, Мирдза, поезжай в исполком и получи от председателя записку, что нам поручается взять в пользование машины, пока не будут найдены их владельцы.

— Хорошо, я еду! — и Мирдза повернула велосипед.

— Надо бы найти кого-нибудь, кто подписался бы в качестве свидетеля.

— Зайди к Салениеку, — показала Мирдза рукой в сторону усадьбы «Какты». — И к Пакалну.

Эльза встретила Пакалнов — сына и отца — в сарае, куда они сгружали привезенный хлеб. Поздоровавшись и поговорив с ними, она рассказала о цели своего прихода.

— Нет, нет, — отмахивался старый Пакалн. — За всю свою жизнь я не был в суде и в дела других вмешиваться не хочу. Впутаешься в такое дело, а потом таскайся по судам. Некогда. Работать надо.

— А если бы то же самое случилось с вами и никто бы не пошел в свидетели? — спросила Эльза, задетая безразличием Пакална.

— Зачем тут свидетели, — уклонился Пакалн от прямого ответа. — Если Петер что взял, верните кому принадлежит, и делу конец. Пусть жалуется. Его вещь вы ведь не возьмете. А на то, что краденое заберете, он жаловаться не станет. Не такой уж глупый.