В гору

Мирдза проворно отперла сарай и широко раскрыла двустворчатые двери. Увиденное в сарае поразило даже Мирдзу: половину обширного помещения занимали сельскохозяйственные машины, аккуратно расставленные в три ряда. Тут были три жнейки, четыре косилки, два картофелекопателя, две веялки, пять сепараторов, маслобойки, плуги, бороны, культиваторы, целая груда кос, лопат, вил, грабель. Во второй половине сарая вещи были сложены штабелями — более тяжелые внизу, а те, что полегче, наверху. Чего там только не было: кровати, диваны, столы и стулья, целая груда оконных рам, круги от кухонных плит, коляски, посуда, настольные лампы и даже деревянная игрушечная лошадка.

— Это уж ни на что не похоже! — удивленно воскликнул Эрик.

— Здесь целый склад! — подхватила Эльза.

— Еще несколько тракторов — и готовая МТС, — торжествующе сказала Мирдза.

— Разоряйте нас, разоряйте, — слезливо жаловалась Ирма. — День и ночь трудились, обзавелись всем, кто же мог подумать, что все отберут.

— Прекратите, наконец, эту комедию, — не вытерпел Салениек. — Как можно из-за жадности терять человеческий облик?

— Ага, вот где моя жнейка! — радостно воскликнул Эрик. — И косилка тоже! Может, найдется и сепаратор? Мы спрятали его в мочиле для льна, но кто-то его выудил.

— Вытащим все во двор, тогда разберем, что кому принадлежит, — предложила Эльза.

— Так-то уж нельзя, чтобы все выносить! — Ирма бросилась к сараю, как курица, защищающая своих цыплят. — Пусть Эрик возьмет, что его. Остальные вещи — наши.

— Ого! — усмехнулась Мирдза.

— Ну, докажите, что они не наши, докажите! — словно издеваясь, выкрикивала Ирма. — Может быть, это ваши? Или ваши, господин Салениек? Или, может, госпожи Янсон?

— Мы можем доказать, что они не ваши, — бросила ей Мирдза. — У нас есть свидетель.

— За деньги не трудно свидетеля найти, — не унималась Ирма.

— Найдем и без денег. Кто еще чаще вас самих ходил в этот сарай? — спросила Мирдза и ответила: — Ян Приеде. Он может засвидетельствовать. Как же нам теперь быть? — обратилась она к Эльзе и Салениеку. — Найти владельцев и известить их сегодня не удастся.

— У меня есть предложение, — посоветовал Салениек, — надо составить опись всех найденных вещей, а Думинь пусть подпишется как хранительница.

— Тогда я сейчас же поеду к Яну Приеде, — воскликнула Ирма, как бы хватаясь за последнюю возможность. — Он волостной старшина, пусть скажет, можно ли описывать чужие вещи.

— Как хотите, — бросила ей Мирдза. — А мы начнем опись.

Ирма запрягла лошадь и быстрой рысью поехала в местечко.

— Пусть едет, — улыбнулся Салениек, — сама же привезет нам свидетеля.

— Как бы она по дороге не уговорила Яна? — сказал Эрик с опасением. — Он ведь такой тихий.

— Тогда я сегодня же вечером на велосипеде махну в уезд жаловаться, — заволновалась Мирдза.

Уговорив Яна поехать с ней, Ирма на обратном пути возмущалась, что всякие сумасшедшие запугивают порядочных людей.

— Ты только скажи, что без суда нельзя описывать вещи, и больше ничего, — поучала она Яна. — Ты — власть, от тебя все зависит.

— Н-да, — невнятно бурчал Ян.

— Если тебя спросят о вещах, — продолжала наставлять Ирма, — то скажи, что ты не можешь ручаться, что они не наши. Скажи — у нас раньше кое-что стояло на чердаке и над клетью, а туда ты не ходил. О машинах скажи… да, о машинах этих скажи, что хозяин поставил их в сарай, чтобы в поле не заржавели.

— Н-да.

— Мы тебе этого не забудем, — обещала Ирма и, нагнувшись к нему поближе, тихо продолжала: — Немцы снова отбросили русских к Смилтене. Долго здесь русские не останутся. Плохо тогда будет тем, кто служил нынешней власти. Но мы поручимся за тебя. Все хозяева поручатся.

— Н-да.

— И если у тебя, Янит, когда-нибудь не хватит чего, приходи к нам. Чувствуй себя своим человеком. Так долго вместе прожили, и разве мы когда-нибудь спорили или ругались? — Ирма даже всплакнула. — Я всегда самому говорила, — утерев глаза, продолжала она: — «Ян у нас, как свой человек. На старости, когда не сможет работать, надо будет его поддержать».