В гору

— Люди добрые, — добродушно заговорил мужчина. — Мы едем налаживать вам почту и телефон. Сможете опять посылать письма невестам, — улыбнулся он парням, — а вы будете ждать от них писем, когда уйдут на фронт, — сказал он, обращаясь к девушкам. — Но когда вас здесь волостные старшины будут дурачить, то обращайтесь к моей помощнице, вот к этой барышне, она соединит вас с работниками уезда, и вы сможете им выложить все, что у вас на сердце. Совсем как в мирное время, как в мирное время! — еще прокричал он, когда машина уже тронулась.

Почтовое отделение расположилось в том же доме, где помещался исполком. Начальник отделения Зелмен, скромный одинокий человек, поселился в комнатке на втором этаже, рядом с Яном Приеде. Телефонистка Майга Расман в тот же день нашла «чудесную» — по ее выражению — комнатку у парикмахерши Лисман.

«Почтовая барышня» — так вскоре в местечке, а потом и в волости прозвали Расман — оказалась уживчивым и общительным существом. В первый же день она зашла в исполком познакомиться с соседями. Не совсем уверенно поздоровалась с председателем Яном Приеде, дружески улыбнулась Зенте и с некоторым задором подала руку посыльному Рудису Лайвиню. О себе рассказала Зенте, что она уроженка Риги, дочь фабричного рабочего, комсомолка, сберегла билет и во время оккупации пряталась в деревне у родных. О судьбе отца и матери ей ничего неизвестно. Поведав об этом, она замолчала и тихонько вздохнула, и у Зенты сложилось впечатление, что Майга очень тяжело переживает неведение о родителях и в то же время старается этого не показывать, чтобы своим горем не докучать окружающим.

— Нынче всем тяжело, — добавила Майга после некоторой паузы. — Война и немцы испортили жизнь миллионам людей.

Вначале почту отправляли и получали не каждый день. Редко происходили и телефонные разговоры — только иногда из уезда звонили в исполком и наоборот. У Майги оставалось много свободного времени, и она частенько заходила к Зенте поболтать. У нее всегда было о чем поговорить. Майгу интересовала жизнь всей волости — как люди жили прежде, у кого в первый год Советской власти была отчуждена земля, как такие люди вели себя при немцах и где они теперь. Ей хотелось знать, сколько в волости «наших», то есть сторонников Советской власти, нет ли таких, которые тоскуют по немецким временам. Зенте новая приятельница нравилась все больше, и они постепенно сдружились. Мирдза со времени отъезда Эльзы в исполкоме больше не показывалась, даже отчет о работе бригады она прислала с Эриком. Несколько раз Зента думала о том, что надо бы самой съездить к Мирдзе, но как-то не удавалось. Часто по вечерам приходилось засиживаться в исполкоме, чтобы наверстать не сделанное днем из-за бесед с Майгой. В воскресенье рано утром к ней пришла Майга и попросила помочь ей сшить рабочий халат. Сама Майга, как оказалось, в шитье ничего не понимала.

— В этом виновата школа буржуазного времени, — оправдывалась она, — учили всякому вязанью, а на то, что необходимо трудящемуся, не обращали внимания.

Халат она шила из плотного темно-синего атласа. Зентина мать заметила, что из такой ткани грех шить рабочий халат, из него вышло бы великолепное платье. Майга ответила, что теперь самое почетное место для человека — это там, где он работает. Каждое утро, при выходе на работу, у нее такое же праздничное настроение, как в детстве, когда ее впервые повели в оперу. Этот отрез мать подарила ей еще до войны, и теперь, когда она потеряла мамочку, хочется каждую минуту чувствовать поблизости что-нибудь, напоминающее о ней.

Халат получился очень изящным. Майга надела к нему розоватый воротничок из брюссельских кружев, к которому приколола простую на вид, но дорогую брошку. Явившись на работу в халате, она была так хороша, что даже прищуренные глаза Яна Приеде расширились от изумления. Зента без всякой зависти восторгалась тонким вкусом подруги, умевшей одеваться скромно, но в то же время элегантно. Ей даже как-то стало стыдно, что она приходит на работу в чем доведется, чаще всего в домотканой юбке и в вязаной кофте с заштопанными на локтях рукавами. Из-за скудных достатков матери она еще с детства приучилась беречь одежду, новое платье было в ее жизни настоящим событием, которое случалось не часто. Но теперь ей казалось, что Майга правильнее поняла отношение советского человека к труду. Труд не будни, а праздник, в который рабочий надевает лучшее из того, что у него есть. И она достала из шкафа свое единственное платье из покупной ткани песочного цвета, с коричневой отделкой. Хорошо, что мать уже ушла в поле, иначе наверняка выругала бы ее за небережливость — надевать на работу праздничное платье, где это видано! Зенте платье казалось красивым, но когда Майга осмотрела его со всех сторон и признала, что оно слишком «в деревенском духе», что коричневый воротничок не идет к голубым глазам, ей также стало ясно: без переделки его, нельзя носить даже на работе. Майга обещала найти в своем чемодане подходящие кружева или кусочек шелка и подумать, как переделать платье.