В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

14 Вдали от дома

Этим вечером вы вступите в свет, где вам суждено узнать немало замечательного.

Ювенилия

[40]

Если цель молодой леди заключалась в том, чтобы выйти замуж и нарожать детей, то самым воодушевляющим моментом ее жизни было вступление в общество взрослых. Тогда это называлось "первым выходом в свет" — в мир мужчин. Юная и свежая, дебютантка, которую только начали "вывозить", обладала наивысшей ценностью на брачном рынке, однако со временем эта ценность уменьшалась. Поэтому родители должны были тщательно руководить "выходом в свет" девушки, то есть ее "выездами".

Мистер и миссис Остин, разумеется, волновались, понимая, что Джейн следует бывать в обществе и знакомиться с подходящими молодыми людьми. Вот почему в ранней юности и вплоть до двадцати с небольшим лет ее часто отсылали из родного дома — не только в Годмершэм, но и в Саутгемптон, и в Глостершир, а также, конечно, в город, с которым сегодня мы чаще всего связываем ее имя: в Бат. Все это было частью процесса вступления в свет.

Эти визиты отнюдь не являлись делом личного выбора Джейн: ей говорили, куда отправиться и как долго там оставаться. Так для нее начался период, когда ее, словно почтовую посылку, передавали от одного родственника к другому. В сущности, он продолжался до конца ее жизни. Но впервые покинув пределы родного Хэмпшира, девушка наверняка была полна восторженных ожиданий.

Путешествие в экипаже (именно так Джейн совершала свои поездки в 1790-е годы) подразумевало движение со скоростью около семи миль в час, с остановками на постоялых дворах. Преодоление семи миль за час считалось хорошей скоростью. Можно было двигаться быстрее, отказавшись от собственного экипажа и наняв почтовую карету (легкий дилижанс, обычно выкрашенный в канареечно-желтый цвет, который использовали для доставки почты): это позволяло на каждой станции, то есть каждые 10–15 миль, нанимать свежую пару лошадей.

Владение собственным экипажем (некоторое время мистер Остин мог этим похвастаться) было тогда сродни современному обладанию автомобилем. Наем почтовой кареты можно сравнить с вызовом такси, а путешествие в многоместном дилижансе — с поездкой на автобусе. Семейство Джейн запрещало ей ездить в таком дилижансе из соображений приличия и безопасности. Но она лелеяла безумные мечты о побеге, воображая, как они с подругой подбегут к наемной карете, распахнут обе дверцы и улягутся на пол, "чтобы наши головы выглядывали из одной двери, а ноги — из противоположной". Она дразнила семью, угрожая, что поедет в Лондон одна — "погулять меж госпиталей, заглянуть в Темпл или приблизиться к конным стражам Сент-Джеймсского дворца". Но ей — по крайней мере, в юности — всякий раз приходилось дожидаться, пока кто-то из родственников мужского пола соблаговолит сопроводить ее в такой поездке. "Несмотря на то что у меня имеется собственный саквояж, я вынуждена покоряться обстоятельствам", — вздыхала она.

Незадолго до дебютного турне Джейн всю Англию пересекли новые дороги, существенно сократившие время поездок. Называлась такая дорога "turnpike"[41]. Изначально turnpike представлял собой заставу — барьер из ряда пик (pikes) или копий, воткнутых в дорожное полотно древком вниз, но во времена Джейн этот термин обозначал шоссе с пунктами сбора пошлины, шедшей на улучшение и ремонт дороги. В период Наполеоновских войн сеть дорог в Хэмпшире расширялась стремительнее, чем в любой другой области страны: требовалось как можно быстрее доставлять войска на южное побережье, уязвимое для неприятельских атак, и так же быстро отводить их вглубь страны. Подобные шоссе искушали путешественников мчаться слишком быстро, и власти ввели целую систему финансовых наказаний: возниц, застигнутых за тем, что они "неистово погоняют лошадей", обязали выплачивать 10 фунтов штрафа. Разогнавшиеся экипажи могли перевернуться: такое происшествие служит завязкой действия в неоконченном романе Джейн "Сэндитон". Еще опаснее экипажей были высокие, легкие кабриолеты-двуколки, управляемые молодыми людьми. Кэтрин Морланд в "Нортенгерском аббатстве" соглашается сесть в такую коляску потому, что она слишком юна и неопытна, а потому не желает признавать, что ей страшно.

Путешествия — даже по родному Хэмпширу — таили и другие угрозы. В 1793 году миссис Мэри Брэмстон, соседка Остинов, возвращаясь после чаепития у мадам Лефрой домой, стала жертвой разбойника. Негодяй объявил, что "вышибет мне мозги, если я не отдам ему деньги, — вспоминала миссис Брэмстон, — так что теперь я шарахаюсь даже от собственной тени". Злодей (который внешне, вероятно, отчасти походил на Адама Анта[42]) щеголял "в длинной крестьянской блузе, с платком или креповой повязкой, прикрывающей лицо, и с пистолетами" — и охотился за деньгами и часами своих жертв, а также за "серьгами с их ушей".