В гостях у эмира Бухарского

Школа помщалась въ нижнемъ этаж неболышаго двухъ-этажнаго дома, стоявшаго на углу двухъ улицъ. Входная дверь и пара открытыхъ, снабженныхъ желзными ршетками оконъ выходили прямо на улицу, а не внутрь двора, какъ принято здсь въ большинств домовъ частныхъ обывателей. За порогомъ двери стояли на полу нсколько десятковъ наръ, дтскихъ калошъ (кауши), обыкновенно снимаемыхъ при вход въ комнату. У стны, противоположной входу, на полу, покрытомъ кошмами и старенькимъ коврикомъ, возсдалъ на собственныхъ пяткахъ пожилой, маленькаго роста учитель въ громадной блой чалм, съ круглыми китайскими очками на сухомъ крючковатомъ носу, и держалъ въ одной рук раскрытую книгу, тогда какъ другая съ вытянутымъ указательнымъ перстомъ была поднята вверху. Эти монументальныя очки придавали добряку какое-то совиное выраженіе. Предъ нимъ стоялъ маленькій низенькій столикъ, на которомъ лежала розга — грозная эмблема его учительской власти; но въ самой фигур почтеннаго педагога, въ этомъ его несообразно большомъ тюрбан, несообразно большихъ очкахъ и въ поднятомъ узловатомъ перст было нчто неудержимо комическое, нчто напоминающее отчасти огородное пугало, и я увренъ, что несмотря на розгу многіе изъ боле бойкихъ школьниковъ не отказываютъ себ порой въ удовольствіи подстраивать ему изпод-тишка какія нибудь штуки.

Тсная толпа мальчугановъ въ пестрыхъ тюбетейкахъ и халатикахъ, отъ пяти до двнадцатилтняго возраста, со всхъ сторонъ окружала своего наставника, и было натискано этой тутъ дтворы словно пчелъ въ уль или сельдей въ боченк. Вс они, сидя на пяткахъ и раскачиваясь всмъ корпусомъ сзаду напередъ, на разные голоса твердили наизусть заданные уроки, повторяя безъ конца одну и ту же фразу или даже одно какое нибудь слово, выхваченное изъ фразы, чтобы покрпче вдолбить его себ въ память. Иные продлывали это совершенно машинально, съ полнымъ отсутствіемъ какого либо смысла и пониманія того, что они долбятъ; другіе, чтобы ничмъ не развлекаться, зажмуривали себ глаза и затыкали пальцами уши, а нкоторые даже мрно и не безъ ожесточенія колотили сами себя въ лобъ и въ темя костылькомъ указательнаго пальца, всецло отдаваясь своей долбн съ выраженіемъ какой-то отчаянной безнадежности и скуки. На розовыхъ личикахъ мальчугановъ боле всего выражалось томительное нетерпніе скоро ли кончится несносный урокъ и наступитъ тотъ счастливый моментъ, когда ихъ отпустятъ домой или хоть выпустятъ всею гурьбой побгать по двору. У иныхъ на рсницахъ сверкали слiозы и лица куксились въ плаксивую гримасу, тогда какъ на другихъ физіономіяхъ въ заднихъ рядахъ расплывались веселыя плутовскія улыбки отъ какой нибудь удачно подстроенной продлки надъ розиней-сосдомъ, въ род незамтно пришпиленной ему на спину бумажки. Наиболе прилежные, очевидно любимцы учителя, сидли около него ближе прочихъ и видимо старались напускать на себя степенность и послушливую скромность. Но какъ т, такъ и эти до такой степени были погружены въ свои занятія, то въ первую минуту на нашъ приходъ никто не обратилъ даже вниманія, и благодаря этому мы нсколько мгновеній могли любоваться на очень милую и не лишепвую комизма картинку бухарской школы. Но вслдъ затмъ вс головы съ живйшимъ любопытствомъ обернулись въ нашу сторону, и видно было по глазенкамъ, что вс эти мальчуганы очень обрадовались неожиданному перерыву своихъ монотонныхъ занятій.