В гостях у эмира Бухарского

Проѣзжая по улицамъ, въ особенности по тихимъ улицамъ, нѣсколько въ сторонѣ отъ базарной сутолоки, мы очень часто слышимъ шумъ и гомонъ многочисленныхъ дѣтскихъ голосовъ, громко и скоро, со всеусердіемъ выкрикивающихъ что-то нараспѣвъ, и притомъ каждый по своему и каждый самъ по себѣ отдѣльно, вслѣдствіе чего изъ этихъ разнообразныхъ, скрещивающихся между собою речитативныхъ звуковъ образуется самый нестройный концертъ, бьющій по уху своими дикими диссонансами, въ родѣ жидовскаго гама и гвалта. Торопливый потокъ какихъ-то словъ и изреченій, словно барабанная дробь, трещитъ и каскадомъ льется изъ нѣсколькихъ десятковъ дѣтскихъ устъ, старающихся перекричать другъ друга. Вы слышите этотъ шумъ еще издали, и онъ служитъ вѣрнѣйшимъ признакомъ, что тутъ гдѣ-нибудь по близости находится мехтебъ — начальная мусульманская школа. Желая ознакомиться и съ этими учрежденіями, мы остановились передъ однимъ изъ мехтебовъ и вошли туда.

Школа помѣщалась въ нижнемъ этажѣ неболышаго двухъ-этажнаго дома, стоявшаго на углу двухъ улицъ. Входная дверь и пара открытыхъ, снабженныхъ желѣзными рѣшетками оконъ выходили прямо на улицу, а не внутрь двора, какъ принято здѣсь въ большинствѣ домовъ частныхъ обывателей. За порогомъ двери стояли на полу нѣсколько десятковъ наръ, дѣтскихъ калошъ (кауши), обыкновенно снимаемыхъ при входѣ въ комнату. У стѣны, противоположной входу, на полу, покрытомъ кошмами и старенькимъ коврикомъ, возсѣдалъ на собственныхъ пяткахъ пожилой, маленькаго роста учитель въ громадной бѣлой чалмѣ, съ круглыми китайскими очками на сухомъ крючковатомъ носу, и держалъ въ одной рукѣ раскрытую книгу, тогда какъ другая съ вытянутымъ указательнымъ перстомъ была поднята вверху. Эти монументальныя очки придавали добряку какое-то совиное выраженіе. Предъ нимъ стоялъ маленькій низенькій столикъ, на которомъ лежала розга — грозная эмблема его учительской власти; но въ самой фигурѣ почтеннаго педагога, въ этомъ его несообразно большомъ тюрбанѣ, несообразно большихъ очкахъ и въ поднятомъ узловатомъ перстѣ было нѣчто неудержимо комическое, нѣчто напоминающее отчасти огородное пугало, и я увѣренъ, что несмотря на розгу многіе изъ болѣе бойкихъ школьниковъ не отказываютъ себѣ порой въ удовольствіи подстраивать ему изпод-тишка какія нибудь штуки.

Тѣсная толпа мальчугановъ въ пестрыхъ тюбетейкахъ и халатикахъ, отъ пяти до двѣнадцатилѣтняго возраста, со всѣхъ сторонъ окружала своего наставника, и было натискано этой тутъ дѣтворы словно пчелъ въ ульѣ или сельдей въ боченкѣ. Всѣ они, сидя на пяткахъ и раскачиваясь всѣмъ корпусомъ сзаду напередъ, на разные голоса твердили наизусть заданные уроки, повторяя безъ конца одну и ту же фразу или даже одно какое нибудь слово, выхваченное изъ фразы, чтобы покрѣпче вдолбить его себѣ въ память. Иные продѣлывали это совершенно машинально, съ полнымъ отсутствіемъ какого либо смысла и пониманія того, что они долбятъ; другіе, чтобы ничѣмъ не развлекаться, зажмуривали себѣ глаза и затыкали пальцами уши, а нѣкоторые даже мѣрно и не безъ ожесточенія колотили сами себя въ лобъ и въ темя костылькомъ указательнаго пальца, всецѣло отдаваясь своей долбнѣ съ выраженіемъ какой-то отчаянной безнадежности и скуки. На розовыхъ личикахъ мальчугановъ болѣе всего выражалось томительное нетерпѣніе скоро ли кончится несносный урокъ и наступитъ тотъ счастливый моментъ, когда ихъ отпустятъ домой или хоть выпустятъ всею гурьбой побѣгать по двору. У иныхъ на рѣсницахъ сверкали слiозы и лица куксились въ плаксивую гримасу, тогда какъ на другихъ физіономіяхъ въ заднихъ рядахъ расплывались веселыя плутовскія улыбки отъ какой нибудь удачно подстроенной продѣлки надъ розиней-сосѣдомъ, въ родѣ незамѣтно пришпиленной ему на спину бумажки. Наиболѣе прилежные, очевидно любимцы учителя, сидѣли около него ближе прочихъ и видимо старались напускать на себя степенность и послушливую скромность. Но какъ тѣ, такъ и эти до такой степени были погружены въ свои занятія, то въ первую минуту на нашъ приходъ никто не обратилъ даже вниманія, и благодаря этому мы нѣсколько мгновеній могли любоваться на очень милую и не лишепвую комизма картинку бухарской школы. Но вслѣдъ затѣмъ всѣ головы съ живѣйшимъ любопытствомъ обернулись въ нашу сторону, и видно было по глазенкамъ, что всѣ эти мальчуганы очень обрадовались неожиданному перерыву своихъ монотонныхъ занятій.