В гостях у тетушки Клио

прадеда, моего отца, бакинского нефтяника, а получатель - та самая

Люфтваффе, которую мы видим на экране.

Но тем временем пираты кэптена Хука своровали Джейн через открытое

окно и их летучий корабль немедленно удрал из страшного лондонского

неба в менее опасный Неверленд, где в море, конечно, водится

гигантский осьминог, но, по крайней мере, нет "волчьей стаи" субмарин

Деница. Внучка закончила свои вопросы и начала увлеченно следить за

сказочными событиями. Для меня Питер Пэн, его Огневушка-

Поскакушка и вся компания особого интереса все-таки не представляют.

Я продолжал за цветными картинками экрана смотреть бесконечный

черно-белый

фильм

o Битве за Англию. Постепенно из вереницы

знакомых и незнакомых лиц русских,

британцев, немцев вышли и оттеснили всех

остальных, даже бульдожий взгляд Черчилля,

даже усики Гитлера и усы его кремлевского

партнера, три лица, два женских и одно

мужское. И еще - контур самолета и химическая

формула.

Королева

Первая женщина была - королева Елизавета.

Тогда ее еще никто не называл королевой-

матерью, хотя две дочки, Елизавета и Маргарет, у нее уже подрастали.

Зато фюрер Великой Германии называл её, простую, по сути, домохозяйку - "самой опасной женщиной Европы". Упрямая шотландка

не согласилась покинуть остров и уехать с детьми в Канаду. Она с

юности терпеть не могла немцев, убивших во Фландрии ее любимого

старшего брата, и не хотела уступить им ни в чем. Она осталась со

своими британцами, под бомбами в своем Букингэмском дворце.

Она осталась с рабочими Ист-Энда, женами ушедших в армию брокеров

из Сити, бездомными семьями из разрушенных бомбежкой домов, с тори

79

Сергей Эйгенсон (Марко Поло)

и либералами, лейбористами и анархистами, с капиталистической акулой

лордом Бивербруком и туберкулезным писателем-революционером

Оруэллом - со всеми, кто, единственные в те дни в Европе, ни за что не

захотели быть под властью диктаторов, поделивших континент.

Конечно, она не надела красный платочек, не засучила рукава и не встала

к станку, как американка с плаката "We can do it" - ничего подобного

девятая дочь гламисского тана сроду не умела. Она ездила в

разрушенные Люфтваффе лондонские кварталы, раздавала бездомным

одеяла, утешала их, помогала им найти новое жилье, как глава

имперского Красного Креста пробивала вечно живую британскую

бюрократию, первой поехала в уничтоженный за одну ночь Ковентри.

Главное - она показывала британцам, что она, их королева, не боится

проклятых джерри и не падает перед ними на колени. Давала пример. Так

что фюрер был прав. Для него в этой не особенно выдающейся женщине

была страшная опасность. Предвестие его будущего самоубийства в

разрушенном британскими летчиками и советскими танкистами Берлине.

И нюрнбергской петли для его соратников. А она пережила их всех и, может быть, именно за ту осень сорокового судьба послала ей долгую

жизнь и легкую смерть.

Вот она на фотографии, говорит с

людьми из сожженных вражескими

самолетами домов Южного Лондона.

Дата - 11 сентября 1940 года. Тогда

каждый день сентября был днем ужаса.

Недаром друг рейхсминистра

Риббентропа и по совместительству

американский посол в Лондоне

Джозеф Кеннеди каждый день

сообщает в Вашингтон, что англичане

вот-вот сломаются. Вот и великий

муфтий иерусалимский Амин Хусейни

уже начал собираться в Берлин, где у

него уйма дел. Надо пожаловаться

Гейдару, так на арабский переводят

слово

Führer, на проклятых

империалистов-англичан и на евреев с их капиталистическими

хитростями и большевистскими кибуцами. Да и Гейдриху с Эйхманом

нужны советы специалиста по решению "еврейского вопроса". И

боснийским мусульманам нужна помощь муфтия по созданию своих

двух дивизий СС против коммунистов и православных сербов.

В Берлине и по всей Европе таких помощников у нацистов немало: Анте

Павелич, Видкун Квислинг, Жак Дорио, Хориа Сима, Ференц Салаши ... .

И даже в лондонской тюрьме ждет прихода немецких друзей-

освободителей лорд Освальд Мосли. Всю эту публику ожидают - кого

80

В гостях у тетушки Клио

пуля, кого ампула с ядом, кого петля, кого решетка. Только муфтию

удастся выжить, ускользнуть от Нюрнбергского трибунала, остаться на

воле и даже передать в конце концов семейный бизнес двум своим

молодым родичам: Фейсалу аль-Хусейни из Ориент-Хауса в Иерусалиме

и Ясиру, по кличке Арафат, из Каира.

Всю эту сволочь и их хозяев в те дни больше всего отделяют от власти

над миром упрямые островитяне. И не в последнюю очередь семейная

пара из Бакингем Палас: Эдуард и Елизавета.

Поэт

Другое женское лицо не из Лондона, а с