В гостях у турок

— Есте, есте. Съ овечье месо, кивнулъ брюнетъ.

— Да что вы! Кто-же изъ баранины бульонъ варитъ! То-то я чувствую, что свчнымъ саломъ пахнетъ, сказала Глафира Семеновна и отодвинула отъ себя бульонъ. — Скажите, неужели это самый лучшій ресторанъ? Мы просили извощика привезти насъ въ самый лучшій, спросилъ она брюнета. — Добре этотъ ресторамъ?

— Наиболій (т. е. лучшій) нмскій ресторанъ, кивнулъ брюнетъ.

— Нмецкій, а такой плохой пожала плечами Глафира Семеновна. — Такъ какая-же это маленькая Вна! Разв въ Вн такъ кормятъ!

— Ну, на безрыбьи и ракъ рыба, ободрялъ жену Николай Ивановичъ, съвшій всю свою порцію бульона. — И изъ овечьяго мяса бульонъ для разнообразія пость не дурно. Прідемъ въ Петербургъ, такъ будемъ разсказывать, что ли въ Сербіи бульонъ изъ овечьяго мяса.

И онъ придвинулъ къ себ порцію бифштекса. Придвинула и Глафира Семеновна, отрзала кусочекъ и понюхала.

— Деревяннымъ масломъ что-то припахиваетъ, сказала она и, положивъ въ ротъ кусочекъ, стала жевать. — Положительно деревянное масло.

— И я слышу, отозвался Николай Ивановичъ, уничтожившій уже половину бифштекса. — Но это ничего. Въ Неапол вдь мы завдомо ли-же бифштексы на прованскомъ масл.

— Такъ то на прованскомъ, а это на деревянномъ.

Глафира Семеновна отодвинула отъ себя бифштексъ.

— Братъ славянинъ! Оливковое это масло? Елей? Изъ оливокъ елей? спросилъ Николай Ивановичъ брюнета.

— Олива, олива… Есте… отвчалъ тотъ.

— Ну, вотъ видишь… Кушай… Вдь и деревянное масло изъ оливокъ, только похуже сортъ. Кушай… Это не вредно.

— Самъ жри, а я не могу… отчеканила жена и стала кушать блый хлбъ, запивая его глоточками неготинскаго вина. — Завезли въ такое государство, гд можно съ голоду помереть, прибавила она и приказала подать себ кофе со сливками.

Николай Ивановичъ, между тмъ, лъ поданный ему бараній фаршъ въ виноградныхъ листьяхъ, жевалъ, морщился и силился проглотить.

— И охота теб всякую дрянь сть! сказала ему Глафира Семеновна.

— Нтъ, оно не совсмъ дрянь, а только ужъ очень перечно. Весь ротъ спалило. Очень ужъ что-нибудь туда ядовитое намшано.

Онъ проглотилъ, наконецъ, кусокъ и вытаращилъ глаза, открывъ ротъ.

— Добре? спрашивалъ его брюнетъ, улыбаясь.

— Добре-то добре, только ужъ очень пронзительно. Что здсь имо, братъ-славянинъ? спросилъ Николай Ивановичъ, указывая на колобокъ, завернутый въ виноградный листъ, оставшійся на тарелк.

— Биберъ (т. е. перецъ), паприка… Добры биберъ…

Второго колобка Николай Ивановичъ уже не сталъ сть и тоже спросилъ себ чашку кофе.

— Ну, все-таки, настоящаго сербскаго блюда попробовалъ, хотя и опалилъ себ ротъ, сказалъ онъ себ въ утшеніе. — Зато ужъ самая, что ни на есть, славянская да!

За питьемъ кофе супруга стала разспрашивать брюнета въ очкахъ, есть-ли въ Блград какія-нибудь увеселенія, но оказалось, что никакихъ. Театръ имется, но труппа въ немъ играетъ только зимой наздомъ. Есть концертный залъ, но концертовъ ни сегодня, ни завтра въ немъ нтъ. Есть какой-то кафешантанъ, но брюнетъ, назвавъ его, тотчасъ-же предупредилъ, что дамы туда не ходятъ.

— Такъ что-же мы здсь длать-то будемъ? сказала Глафира Семеновна. — Знаешь что, Николай? Расплачивайся за прекрасную ду, подемъ сейчасъ посмотрть дв-три здшнія церкви и если можно, сегодня вечеромъ, то сегодня-же и покатимъ дальше.

— Да пожалуй… согласился мужъ. — Меня и самого этотъ Блградъ что-то не особенно интересуетъ. Пустынный городъ. Теперь въ Софію. Къ другимъ братушкамъ.

— Подемъ, подемъ… Здсь съ голоду помрешь. Нельзя-же только однимъ кофеемъ съ булками питаться. Авось, у болгаръ въ Софіи лучше и сытне. А здсь только одно овечье мясо. Помшались на овечьемъ мяс.

Супруги начали разспрашивать брюнета, когда отходитъ поздъ въ Софію. Оказалось, что поздъ, направляющійся въ Софію и въ Константинополь, проходитъ только одинъ разъ въ день черезъ Блградъ, именно въ т вечерніе часы, когда супруги вчера сюда пріхали.

— Тогда сегодня вечеромъ и удемъ! еще разъ подтвердила Глафира Семеновна, и до того обрадовалась, что она сегодня удетъ изъ Блграда, что даже просіяла. — А теперь возьми мн, Николай, пятокъ апельсиновъ, указала она на апельсины на буфет. Будемъ здить по городу, такъ я съмъ парочку въ экипаж. Не передъ кмъ тутъ церемониться на улиц. Дайте сюда апельсиновъ! крикнула она слуг по-русски.

— Портогало! перевелъ слуг брюнетъ.

— Портогало апельсины-то по-сербски. Надо запомнить. Ты запиши, Глаша, сказалъ Николай Ивановичъ и сталъ разсчитываться съ слугой, подавшимъ тарелку съ апельсинами, за все съденное и выпитое.

XVI

Было подъ вечеръ. Осмотрвъ немногочисленные храмы Блграда и не найдя въ нихъ ни особенныхъ древностей, ни великолпія, присущаго даже нкоторымъ русскимъ богатымъ сельскимъ церквамъ, супруги Ивановы возвратились къ себ въ гостинницу, но лишь только стали подниматься по лстниц домой, какъ на площадк столкнулись съ евреемъ-мнялой. На двухъ, имющихся на площадк, стульяхъ мняла расположился съ какимъ-то линючимъ тряпьемъ и, вытащивъ изъ кучи что-то рыжевато-красное, потрясъ имъ передъ Николаемъ Ивановичемъ и воскликнулъ: