В гостях у турок

— Садитесь, мадамъ. Памятникъ Александру II вы еще не видали и памятникъ нашимъ русскимъ лекарямъ, которые погибли въ войну за болгарское освобожденіе.

— Вотъ это дло другое. Туда насъ свезите. А потомъ въ самый лучшій ресторанъ. Я ужъ сть начинаю хотть.

Фаэтонъ помчался. Опять пустыри, между старыхъ домишковъ, вросшихъ въ землю, опять начинающіе строиться дома, но на улицахъ везд видно движеніе: ребятишки играютъ въ какую-то игру, швыряя въ чурку палками, бродятъ солдаты попарно и въ одиночку, прозжаютъ съ возами болгарскіе крестьяне въ овчинныхъ курткахъ и шапкахъ и везутъ то бочки, то сно, то солому, то мясо. По дорог попадались кофейни и пивницы и въ нихъ народъ.

— Положительно болгарская Софія не похожа на своего сербскаго брата Блградъ, ршилъ Николай Ивановичъ.

— Ну, а женскаго-то элемента и здсь на улицахъ не много. Простыя женщины есть, а изъ интеллигенціи, на комъ бы можно было наряды посмотрть, я совсмъ мало вижу, отвчала Глафира Семеновна.

— Однако, мы видли десятка полтора дамъ.

— Да, и только въ фаэтонахъ, куда-то спшащихъ, а прогуливающихся никого.

Но вотъ осмотрны и памятники — очень скромный освободителю Болгаріи Александру II и очень удачный по замыслу — врачамъ, погибшимъ въ послднюю войну за освобожденіе Болгаріи. Послдній памятникъ помщается въ обширномъ сквер и состоитъ изъ пирамиды, составленной изъ множества скрпленныхъ между собой какъ-бы отдльныхъ камней, помщающейся на довольно высокомъ пьедестал. На каждомъ камн фамилія врача. и такимъ образомъ пирамида является вся испестренная именами.

— Древнюю мечеть еще можно осмотрть — Софья Джамизи, предложилъ проводникъ. — Очень древняя, ваше превосходительство, такъ что боятся, чтобы не развалилась. Мы мимо нея прозжали. Она заколочена, но все-таки войти въ нее можно.

— Хочешь, Глаша? спросилъ жену Николай Ивановичъ.

— Ну, вотъ!..Что я тамъ забыла? Еще обвалится и задавитъ насъ. Подемъ лучше въ ресторанъ обдать.

— Княжій менажери есть съ зврями въ княжемъ саду, придумывалъ проводникъ достопримчательности.

— Обдать, обдать, стояла на своемъ Глафира Семеновна — Какой здсь есть лучшій ресторанъ въ Софіи?

— Ресторанъ Панахова, ресторанъ Чарвенъ Ракъ (Красный Ракъ).

— Ну, вотъ въ Чарвенъ Ракъ насъ и везите.

Лошади опять помчали фаэтонъ.

Вотъ и ресторанъ «Чарвенъ Ракъ» въ Торговой улиц. Входъ невзрачный, съ переулка, но лстница каменная, напоминающая петербургскія лстницы въ небольшихъ домахъ. Въ первомъ этаж входъ въ кафе и въ пивницу, во второмъ — въ комнаты ресторана.

Супруги Ивановы вошли въ корридоръ съ вшалками. Ихъ встртилъ черномазый и усатый малый въ потертомъ пиджак, безъ блья, вмсто котораго виднлась на груди и на ше синяя гарусная фуфайка, съ мдной бляхой на пиджак съ надписью «Portier». Черномазый малый снялъ съ супруговъ верхнюю одежду и провелъ въ столовыя комнаты. Столовыхъ комнатъ было дв — об большія. Он были чистыя, свтлыя, съ маленькими столиками у оконъ и посередин и имли стны, оклеенныя пестрыми обоями, не то въ китайскомъ, не то въ японскомъ вкус, и поверхъ обоевъ были убраны дешевыми бумажными японскими верами, а между веровъ висло нсколько блюдъ и тарелокъ, тоже расписанныхъ въ китайско-японскомъ стил. Публики было въ ресторан не много. За столиками сидли только три компаніи мужчинъ, уже отобдавшихъ, пившихъ кофе и вино и курившихъ. Въ одной компаніи былъ офицеръ. Разговоръ за столиками шелъ по-болгарски. Супруги тоже выбрали себ столикъ у окна и услись за нимъ. Съ нимъ подбжалъ слуга въ пиджак и зеленомъ передник, подалъ имъ карту и по-нмецки спросилъ у нихъ, что имъ угодно выбрать.

— Братъ славянинъ или нмецъ? въ упоръ задалъ ему вопросъ Николай Евановичъ.

— Азъ словенски…

— Ну, такъ и будемъ говорить по-словянски. Мы хотимъ обдать. Два обда.

— Вотъ карта, господине.

— А, у васъ по выбору! Ну, добре. Будемъ смотрть карту.

— Не разсматривай, не разсматривай, остановила мужа Глафира Семеновна. — Мн бульонъ и бифштексъ. Только пожалуйста не изъ баранины и не на деревянномъ масл, обратилась она къ слуг.

— Глаша, Глаша. Ты забываешь, что это Болгарія, а не Сербія. Тутъ деревянное масло и баранина не въ почет, замтилъ Николай Ивановичъ.

— Ну, такъ бульонъ съ рисомъ, бифштексъ съ картофелемъ и мороженое. Поняли?

— Разумвамъ на добре, мадамъ, поклонился слуга.

— А мн что-нибудь болгарское, сказалъ Николай Ивановичъ. Самое что ни на есть болгаристое, да изъ болгаристыхъ-то по болгаристе. Хочу пробовать вашу кухню.

— Заповдайте. Имамъ добръ готовачъ (то-есть извольте, у насъ хорошій поваръ).

— Такъ вотъ, братушка, принеси мн по своему выбору. Что хочешь, того и принеси.

— Говеждо расолъ соусъ отъ лукъ, сармо отъ лозовъ листне и пиле печено съ зеле.

— Самыя разпроболгарскія блюда уже это будутъ?

— Да, господине. Добръ обидъ.

— Ну, такъ тащи. Или нтъ! Стой! Бутылку чарино вино.

— И сифонъ сельтерской воды, прибавила Глафира Семеновна. — Есть-ли у васъ?

— Все есте, мадамъ, отвчалъ слуга и побжалъ исполнять требуемое.

— Ты все забываешь, душечка, что это Софія, а не Блградъ. Конечно-же, здсь все есть, сказалъ жен Николай Ивановичъ.