В гостях у турок

— Да-съ, продолжала за мужа Глафира Семеновна. — Все что вы объ насъ думаете, все это совершенно напрасно. Мы мирные туристы, здимъ съ мужемъ ежегодно по Европ для своего образованія и, постивъ славянскій городъ Софію, ужъ никакъ не ожидали, что попадемъ въ какое-то подозрніе. Мы, какъ русскіе люди, ожидали отъ своихъ братьевъ славянъ дружественной встрчи, а не придирокъ отъ судейскихъ лицъ.

— Именно, именно… опять подхватилъ Николай Ивановичъ. — Тмъ боле, что въ настоящее время въ Болгаріи поворотъ ко всему русскому.

Прокуроръ слушалъ и недоумвалъ.

— Позвольте… Тутъ, очевидно, какое-то недоразумніе… Надо объясниться, проговорилъ онъ.

— Да и объясняться нечего. Я ничего не знаю. Хоть подъ присягу меня, такъ ничего не знаю. Вольно-жъ было людямъ величать меня Богъ знаетъ какъ! А я ничего не знаю, стоялъ на своемъ Николай Ивановичъ.

— Да, тутъ недоразумніе, повторилъ прокуроръ, — А потому позвольте разсять это недоразумніе и уврить васъ, что визитъ мой не иметъ никакого служебнаго характера.

— О, знаемъ мы васъ судейскихъ! сказала ему Глафира Семеновна.

Прокуроръ сконфузился и приложилъ руку къ груди.

— Мадамъ Иванова, мн право такъ совстно, что я причинилъ вамъ своимъ визитомъ такую непріятность, но позвольте васъ заврить честнымъ словомъ, что мой визитъ чисто дружественный, проговорилъ онъ. — Я воспитывался въ Россіи, окончилъ курсъ въ Московскомъ университет, люблю русскихъ и пришелъ поговорить о Россіи. А почему именно я осмлился придти къ вамъ — я это вамъ сейчасъ разскажу. Въ бытность мою въ семидесятыхъ годахъ въ Московскомъ университет у меня былъ товарищъ по курсу Николай Ивановичъ Ивановъ.

— Нтъ-съ, никогда я не былъ вашимъ товарищемъ по курсу, перебилъ его Николай Ивановичъ. — Я петербуржецъ и учился въ петербургскомъ коммерческомъ училищ, да и тамъ-то курса не кончилъ. Не товарищъ-съ…

— Да, теперь я самъ вижу, что не товарищъ и прошу меня извинить, что обезпокоилъ васъ. Мое почтеніе, поклонился прокуроръ, пятясь къ двери. — Но уходя отъ васъ, долженъ признаться, что и я отъ русскихъ ожидалъ боле любезнаго пріема. Еще разъ извините.

Прокуроръ уже взялся за ручку двери, какъ вдругъ Николай Ивановичъ, весь просіявъ, закричалъ ему:

— Постойте, постойте, господинъ прокуроръ! Такъ вы насъ ни въ чемъ не подозрваете? Вы къ намъ пришли не слдствіе производить?

— Какое-же слдствіе, помилуйте! вскричалъ прокуроръ въ свою очередь и остановился у дверей. Я просто чаялъ встрчи съ Николаемъ Ивановымъ, товарищемъ моимъ по университету, вашимъ однофамильцемъ. Николай Ивановичъ развелъ руками.

— Тогда, батенька, прошу покорно остановиться и приссть, сказалъ онъ. — Тутъ прямо недоразумніе. Очень пріятно познакомиться. Глаша! Проси господина прокурора садиться, обратился онъ къ жен. — А васъ, господинъ прокуроръ, позвольте познакомить съ моей женой Глафирой Семеновной.

Рукопожатія, поклоны. Прокуроръ слъ. Сли и супруги Ивановы. Николай Ивановичъ предложилъ прокурору папироску и пояснилъ:

— Русская… Изъ Россіи съ нами черезъ три таможни перехала. Жена моя пятьсотъ штукъ папиросъ въ коробк подъ своей шляпкой провезла.

— Разсказывай, разсказывай! — подмигнула Глафира Семеновна мужу. — А господинъ прокуроръ и привяжется.

— Сударыня, зачмъ вы меня ставите въ такое неловкое положеніе?.. — пожалъ плечами прокуроръ, приложивъ руку къ сердцу. — Вдь я у васъ въ гостяхъ, такъ неужели-же я?..

— Ну, да я шучу, конечно, а все-таки какой вы вообще опасный и непріятный народъ по своей должности. Вдь вотъ вы насъ какъ напугали вчера своей карточкой! Мужъ всю ночь не спалъ. Да и вчера, и сегодня поутру въ переполох. Знаете, ужъ я вамъ признаюсь, что изъ-за вашей карточки мы сегодня ршили бжать изъ Софіи, куда глаза глядятъ, — говорила Глафира Семеновна.

— Да что вы! что вы! — удивлялся прокуроръ. — Бога ради, разскажите, въ чемъ дло.

— Нтъ, нтъ, Глаша, не разсказывай! — остановилъ за руку жену Николай Ивановичъ. — Я очень радъ господину прокурору, но не надо разсказывать.

— Отчего-же? Пусть господинъ прокуроръ знаетъ. Даете мн, господинъ прокуроръ, слово, что же будете преслдовать моего мужа? — улыбнулась Глафира Семеновна.

— Да что вы, что вы, мадамъ Иванова! Съ какой-же это я стати! Вдь ужъ наврное вы человка не зарзали и ничего не украли.

— Но, все-таки, прегршили передъ закономъ.

И Глафира Семеновна подробно разсказала прокурору всю исторію съ превосходительствомъ. Прокуроръ расхохотался.

— Позвольте… Да тутъ и состава-то преступленія нтъ! — говорилъ онъ. — Ну, теперь мн понятно, отчего вы меня чуть не на рога приняли! Я слушаю давеча ваши рчи и дивлюсь имъ. «Не русскіе люди, думаю. Такъ русскіе гостей не принимаютъ».

— Нтъ-съ, истинно русскіе люди. Славяне съ береговъ Волги и Невы! воскликнулъ Николай Ивановичъ, повеселвъ въ свою очередь. — На Волг мы родились, а на Нев воспитались. Славянское гостепріимство считаемъ выше всего и чтобъ вамъ это доказать на дл — позвольте вамъ сейчасъ-же предложить шампанскаго.

Онъ вскочилъ со стула и, бросившись къ звонку, нажалъ пуговку.