В грозный час

Сейчас на галерее они были только вдвоём, и потому Эмин-паша позволил себе некую вольность в приветствии, напряжённо ожидая, как ему ответит султан. Однако Селим Второй лишь погладил свою холёную, иссиня-чёрную бороду и благосклонно кивнул, из чего Эмин-паша безошибочно заключил, что грозный властитель им доволен. Затем султан жестом приказал паше подойти и, показав на полную боевых кораблей гавань, негромко спросил:

– Уже знаешь?

– Так, повелитель. – Эмин-паша снова поклонился.

Султан помолчал и всё так же негромко произнёс:

– Ты видишь, какие у меня мощные галеасы. На каждом из них по семьдесят пушек, а пушки решают всё. Я думаю, если бы у Девлет-Гирея тоже были пушки, он взял бы Москву.

– Так, повелитель, но он её всё-таки сжёг, и теперь Девлет-Гирея зовут Таталган[59], – осторожно напомнил султану Эмин-паша.

– Я уже получил фетх-наме[60] хана, и пусть его теперь называют Взявшим трон, – Селим II чуть заметно усмехнулся. – Царь московитов недавно присылал послов, сказать, что возвращает Астраханское ханство и просит мира. Я велел передать, что согласен, если царь отдаст ещё и Казань, а сам станет моим вассалом.

– Вряд ли царь согласится, – с некоторой опаской заметил Эмин-паша.

– Конечно, московиту этого не больно хочется, но я хочу знать, что думает Девлет-хан, – и султан с той же усмешкой посмотрел на пашу.

Как раз это Эмин-паша знал очень хорошо и, облегчённо вздохнув, начал говорить:

– Царь тоже присылал посольство в Крым. Он сулил вернуть Астрахань и уйти с Терека, но наш Таталган уже считает, что Астрахань и так его, и уже выдает купцам ярлыки от своего имени. Ещё он послал своих людей, чтобы они склоняли на его сторону ногаев и заодно инородцев, подвластных московитам.

– Вот оно даже как… – Селим Второй чуть заметно нахмурился. – Это что ж, Девлет-хан снова собирается идти в набег на Москву?

– Так, повелитель, – заверил султана Эмин-паша. – Царь воюет с Ливонией, все его войска там, а Девлет-хан собирает всех, кого может. Я даже думаю, он хочет подчинить себе всех татар.

Сделав такое смелое предположение, Эмин-паша выжидательно замолчал. Он догадывался, что планы Девлет-хана насторожили Селима. Если Крыму удастся объединить всех ногаев, Астрахань и вдобавок Казань, то не возомнит ли о себе ещё больше Девлет-Гирей? А там и вообще может попытаться освободиться от вассальной зависимости. Нет, хорошо зная султана, Эмин-паша был убеждён, Селим II такого никогда не допустит, однако то, что он услыхал дальше, заставило его удивиться.

Долго о чём-то размышлявший султан вдруг спросил:

– Скажи, что надо Девлет-Гирею, чтобы и вправду разбить Москву?

Эмин-паша ответил не задумываясь:

– У Девлет-хана много лёгкой конницы, но у него совсем нет ни пушек, ни пушкарей, а главное – у него нет хорошей пехоты. Без неё он не сможет взять даже монастырь русичей, если там будут каменные стены, а о том, чтоб захватить укреплённый город, и речи нет.

– Да, это верно, – султан с довольным видом кивнул и неожиданно заявил: – Я дам ему пушки, больше того, я дам хану своих испытанных янычар, чтобы Девлет-Гирей смог одержать победу.

Скрывая удивление, Эмин-паша попробовал возразить:

– Я понимаю, без пушек нельзя, но янычары…

– Да, да, я так и сделаю, – от султана не укрылась некая растерянность паши, и он уточнил: – Но моих янычар будут сопровождать люди, которым я прикажу управлять землями Московии.

– Сколь велика твоя мудрость, повелитель! – склонился в поклоне Эмин-паша, которому стало ясно, что султан решил подчинить Московию себе…

Глава 5

По желтоватой Ногайской степи[61] гулял ветер. Он трепал засохшие стебли травы, вздымал с песчаных проплешин мелкую пыль и посыпал ею то проглядывавшие местами солончаки, то рябившиеся мелкими волнами небольшие, в основном почему-то круглые озёра. Всё вокруг выглядело уныло, и только синева неба, временами проглядывавшего за краем низко стелившейся той или иной тучи, радовала взор. Нигде никакого намёка на какое-нибудь жильё не было, и любому оказавшемуся здесь путнику порой представлялось, что простиравшаяся во все стороны степь бесконечна.

Однако путники здесь бывали довольно часто. Вот и сейчас по Ногайской степи шёл большой караван. Вытянувшись в длинную цепочку, мерным шагом, слегка покачиваясь на ходу, шли десятка три нагруженных тюками верблюдов. Впереди, возглавляя караван, на иноходце ехал тучный караван-баши, а рядом с ним были ещё двое. По левую руку ехал ногай-проводник, знавший эту степь как свои пять пальцев, а по правую семенил осёл, на котором восседал непрерывно что-то бубнивший дервиш. Дальше, как придётся, вразнобой ехали купцы и их охрана, всего где-то с полсотни всадников.