В грозный час

Сзади, в ограде острожного двора, имелись лишь крепкие ворота, но зато на боевой линии высилась повалуша, к которой с двух сторон примыкал мощный заплот, закрывавший разрыв в засеке. У бойниц заплота стояли стрельцы с пищалями, но пальба, как уяснил Тимоха, шла не оттуда, а с верхнего яруса оборонной башни. Спешившись вместе со всеми, казак вслед за Чикиным по приставной лестнице влез сначала на верхний ярус, в стрельницы которого выглядывали три затынные пищали, а потом добрался и к смотровой площадке, откуда было прекрасно видно заречье, где крутилась легкоконная татарва.

Обосновавшийся в смотровой башенке стрелецкий сотник пояснил:

– Дразнятся, басурмане. То к самому берегу подлетят, то назад в степь ускочат.

– С чего бы так? – спросил Чикин, внимательно вглядываясь в противоположный берег.

– Да вроде как подходы к засечной черте раз за разом ищут, – ответил сотник, и, словно услыхав его слова, вившиеся в отдалении татары, вдруг сбившись вместе, снова устремились к реке.

Казалось, ордынцы без задержки готовы броситься в воду, однако, едва они вынеслись на берег, враз ударили все три имевшиеся в башне затынные пищали, а стоявшие у заплота стрельцы начали дружную пальбу. Над острогом поплыл пороховой дым, и сквозь него Тимоха увидал, как татарва с ходу принялась осаживать коней, спешно поворачивая обратно. Зацепили ли кого-то из всадников пищальные пули, было неясно, да и не один татарский конь тоже не упал.

– Вот оно, кажинный раз так, – начал было обстоятельно пояснять сотник, и вдруг насторожился: – Чевой-то там такое?..

Он показал рукой немного в сторону, и Чикин с Чуевым увидели, как, обходя татар вкруговую, к реке несётся какой-то всадник. Заметившие его татары поскакали наперехват, но тот, раньше их достигнув берега, немедля загнал коня в воду, а потом ухватился за гриву и, сносимый течением, наискось поплыл к острогу. Сотник, согнувшись от напряжения, какое-то время вглядывался в пловца, который плотно прижимался к конской шее, отчего рассмотреть лицо было трудно, а потом воскликнул:

– Да то наш с поля вертается!

– Что, из дальней сторожи? – быстро спросил Чикин.

– Ну да, – ответил сотник и прямо с площадки крикнул стрельцам: – Пали по татарам!

Скорей всего, стрельцы уже разобрались, кто к ним плывёт, и их огонь был точен. Первого же татарина, выскочившего к самой воде, пулей сшибли с коня, а другие, поняв, что беглеца не достать, порскнули в разные стороны. Вслед им громыхнули затынные пищали, и спасшийся от погони удачливый сторожец, спокойно приплыв к берегу, выбрался из воды. Увидев, что преследовавших его татар стрельцы отогнали от реки, он вскочил на лошадь и, подскакав к заплоту, крикнул:

– Верёвку кидайте!

– А коня ты что, бросить решил? – прокричал ему в ответ сотник.

Беглец закрутился на месте, видимо, только теперь сообразив, что лошадь через заплот не перетащить, и тогда сотник, придя ему на помощь, дал совет:

– Скачи к татарскому лазу!

Всадник тут же обрадованно гикнул и, низко пригибаясь к конской шее из опасения, что татарва, опять выскочив на берег, достанет его из-за реки стрелой, помчался вдоль уреза. Проводив беглеца взглядом, Тимоха спросил у Чикина:

– Татарский лаз – это где?

– Ты что, забыл? – повернулся к казаку дворянин. – То та твоя дыра в засеке.

– А-а-а… – протянул Тимоха, вспоминая свои злоключения того лета, и хотел ещё что-то спросить, но дворянин его уже не слушал, а, коротко бросив казаку: «Давай за мной», – стал спускаться по лестнице.

Однако позже, когда Тимоха вместе с Чикиным и его сторожей уже рысили по дозорной тропе, казак всё-таки задал свой вопрос дворянину:

– Ты что, дыру заделать не наказал?

– А на кой ляд? – недоумённо покосился на ехавшего рядом с ним казака Чикин. – Мы ж там теперь постоянный дозор держим.

Тимоха понял, что у лаза стерегут татарских подсылов, и ни о чём больше спрашивать не стал. К тому же догадка Чуева сразу же подтвердилась. Прискакав вместе с Чикиным к проходу в засеке, Тимоха на этот раз уже совершенно точно узнал место, и казаку даже показалось, что тут вовсе ничего не переменилось. Густые заросли скрывали лаз, рядом толпилась взбудораженная сторожа, и какой-то связанный, избитый в кровь человек сидел на земле, бессильно привалившись спиной к стволу дерева.

Едва спешившись, Чикин бросился к связанному и, вглядываясь в его лицо, спросил старшего дозора:

– Кто это?

– Подсы-ыл та-та-рский, – растягивая слова, с нескрываемой злобой ответил старший дозорец и, сплюнув, добавил: – Долго молчал, собака…

– А-а-а, так это вот кто… – с явным облегчением отозвался Чикин, и Тимоха догадался, что дворянин боялся, не тот ли это всадник, которого они послали к лазу от острога.

Чикин же, ещё раз внимательно оглядев лазутчика, коротко бросил:

– Что он сказал?

Старший дозорец для начала всё так же зло пнул татарина и только затем сообщил:

– Говорит, Девлет-хан тюфенги[87] свои у реки ставить хочет.

Чикин наклонился к пленнику, собираясь у него ещё что-то выспросить, но старший дозорец неожиданно тронул его за плечо:

– Погодь, ещё один лезет…