В гвардейской семье

— Возьми меня, Анатолий, к себе воздушным стрелком! Очень прошу тебя!

— Я не могу подвергать тебя опасности. Слишком велик риск...

— Но ведь и ты рискуешь! А я хочу защищать тебя. Кто это сделает так, как делал Малюк? Только я...

— Меня может сбить зенитка...

— Спасибо — утешил!

— Нет, Катя! Я не могу взять на свою совесть такое, не могу — пойми ты меня!..

Говорил, а сам радовался мысли, что Катя — человек прекрасной души, друг и товарищ, готовый делить

пополам и счастье, и горе. Как это хорошо! И чтобы закончить разговор, я объяснил:

— У меня уже есть стрелок.

— Кто же?

— Младший сержант Матвеев, моторист.

— Дмитрий — хороший парень. Мне остается только позавидовать ему. , — вздохнула огорченная Катя.

С Матвеевым мы уже провели несколько занятий. Был он расторопным, бесстрашным, отличался

быстрой реакцией. Впоследствии показал себя достойным преемником Антона Малюка.

6.

Еще свежи были радостные воспоминания о Первомае, а тут новый праздник: 9 мая штурмом взят

Севастополь. Неделю спустя и весь Крымский полуостров был очищен от гитлеровских оккупантов.

Наступило временное затишье. Но мы знали: впереди — новые бои, новые сражения. Враг сломлен, но

еще силен.

В полк прибыло пополнение. Молодых летчиков надо было вводить в боевой строй, учить искусству

побеждать противника. Полеты чередовались с занятиями в классах. Молодежь овладевала теорией, изучала тактические приемы, закалялась идейно. [130]

Я много работал с новичками, заботясь о том, чтобы как можно скорее они стали настоящими

воздушными бойцами. Теперь была возможность детально проанализировать наиболее успешные наши

операции, причины неудач. Все понимали, что война без жертв не бывает. Но избежать ничем не

оправданных потерь можно. И нужно! Об этом шла речь на партийных и комсомольских собраниях, на

летно-тактических конференциях.

А еще интересным был разговор о боевой зрелости командира. Война — не только строгий экзамен, суровое испытание для солдата, она — большая школа мужества и боевой зрелости командира.

Мне, молодому командиру, во многом оказывали помощь Ляховский и Кривошлык. Очень много сделала

для моего командирского становления партийная организация.

До сих пор памятны партийные собрания, на которых рассматривались злободневные вопросы нашей

фронтовой жизни — и об авангардной роли коммуниста в бою, и об оказаний помощи молодежи, впервые вылетающей на боевое задание, и о непримиримости к нарушителям дисциплины, и о

руководстве комсомолом.

Помню последнее собрание на крымской земле. Было это в Сарабузе (теперь Гвардейское). Все мы тогда

понимали: Крымская операция завершена, но война еще не закончена, и полк, безусловно, будет

переброшен на другой фронт. Поэтому гвардейцы сочли необходимым поговорить о результатах боевых

действий, посоветоваться, как лучше вести боевую работу в грядущих сражениях.

Наш замполит майор Иванов превосходно чувствовал дух времени, умел выбрать наиболее актуальную

повестку дня. Его любил и уважал весь полк. Человек развитой и общительный, он располагал к себе

людей, знал их нужды и запросы, умел создать боевой настрой, мобилизовать на патриотические дела...

— Трижды наш полк отмечен в приказах Верховного Главнокомандования, — говорил, выступая, Александр Степанович. — Здесь, в Крыму, наши гвардейцы действовали по-сталинградски. Летчики

совершали по четыре-пять боевых вылетов ежедневно, стремясь к быстрейшему освобождению

Советского Крыма. Всего мы совершили здесь 537 боевых вылетов!.. [131]

Слушая его выступление, я думал о наших коммунистах, о том, как они боролись за укрепление

дисциплины, как обеспечивали постоянную боевую готовность, добивались повышения эффективности

вылетов.

Вот, например, председатель собрания — член партийного бюро, штурман полка Стрельцов...

Будучи еще командиром эскадрильи, он однажды штурмовал артиллерийские позиции противника на

северном и северо-восточном скатах высоты Горная. Самолет был поврежден — заклинило элерон левой

плоскости. Возвращаясь домой, Стрельцов над аэродромом подал своему воздушному стрелку Матказину

команду.

— Прыгай! Управлять самолетом уже невозможно.

Но Матказин ответил:

— Пока вы не прыгнете, я машину не покину!

И тогда коммунист Стрельцов принимает решение спасти машину. Это стоило неимоверных усилий, но

почти неуправляемый штурмовик ему все же удалось посадить.

Командиру и замполиту Стрельцов потом объяснил:

— Жалко было бросать такую замечательную машину!..

А как трудится наш технический состав! Днем и ночью, в дождь и на студеном ветре самоотверженно

работают наши авиаспециалисты, заботясь лишь об одном — предоставить в распоряжение летчиков

исправные, снаряженные полным боекомплектом «летающие танки». Трудности не пугают гвардейцев.

Они понимают: только так можно приблизить победу над фашистами...

Сколько раз я просто диву давался: и когда же спят, когда отдыхают наши техники и механики, вооруженцы и мотористы? Вечером — хлопочут у машин, придешь ночью — они на стоянке, явишься на

рассвете — они уже давным-давно здесь... Тот возится у шасси, тот — в кабине, тот внимательно