«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи

В таблице 2.1 приведены все известные частные еврейские женские училища, существовавшие с 1831 по 1881 год, также указаны первый и последний год их зафиксированной деятельности. Список основан на переписке, прошениях, опубликованных статьях и местной периодике[123], причем в доступных нам материалах многие училища упомянуты лишь по одному разу. Это, возможно, означает, что в документации имеются пробелы; не исключено, что на самом деле училища работали дольше, просто об этом не сохранилось письменных сведений. Однако скорее многие из этих училищ попросту закрылись в первые же годы существования. Если принять во внимание отчаянные письма, которые приходили в Министерство народного просвещения от многих еврейских педагогов, содержателям еврейского женского училища было почти не по силам свести концы с концами.

Однако, несмотря на закрытия и финансовые неурядицы, некоторые училища работали годами и даже десятилетиями. Содержатели этих заведений нашли способы покрывать свои расходы. В этой главе описываются основные источники финансирования, к которым прибегали содержатели частных училищ во второй половине XIX века. Постепенная эволюция источников финансирования отражает изменения в работе училищ и составе учащихся, а одновременно и во всем российско-еврейском обществе.

Как профинансировать частное училище?

Содержатели только что открытых частных училищ, которые надеялись удержаться на плаву, начинали искать дополнительные средства прямо на местах. Самыми очевидными источниками средств были местные общинные организации, филантропы и богатые обыватели. Однако содержателям случалось находить пути далеко не столь предсказуемые.

Плата за обучение

Основным источником дохода всех частных училищ была плата за обучение. По сути, все содержатели поначалу рассчитывали финансировать свое дело за счет значительных сумм, которые будут платить состоятельные семейства. Хотя в первых частных женских еврейских училищах в России и использовали учебники из немецких еврейских школ, но образовательные модели носили куда более локальный характер. В виленском училище Переля, равно как и в тех, которые в 1830-е годы открыли в Одессе В. и X. Грингольц, использовалась модель местных частных школ для русской элиты.

В первые десятилетия XIX века горожанок из богатых русских семей уже чаще обучали не дома, а в институтах или пансионах [Лихачева 1899, ч. 2]. Педагоги понимали, что эта модель востребована и среди еврейских высших классов, и пытались ответить на спрос предложением. Девочкам-еврейкам из состоятельных семейств с растущей мобильностью предлагали необходимое языковое и эстетическое образование в обмен на щедрую оплату.

Реальность обманула надежды этих предприимчивых педагогов. С одной стороны, у состоятельных семейств не было достаточного числа дочерей, чтобы заполнить все классы и кошельки. С другой, посещать новые школы хотело множество других девочек-евреек. Большое число учащихся было плюсом: можно было подавать прошения о государственном субсидировании и успешно сдавать периодические отчеты о деятельности школ. Оказалось, однако, что эта новая прослойка учащихся далеко не всегда способна оплачивать обучение согласно изначальному замыслу.

Говорить в данном контексте о зарождающемся среднем классе – упрощение. Простые классовые различия не вскрывают сложности устройства российско-еврейского общества в изменчивых условиях XIX века. Однако притом, что радикальные реформы Александра II даровали купцам первой гильдии право выезжать из черты оседлости в столицы, они же создали условия для экономического и профессионального роста среди других слоев населения. Доступ к образованию и профессиональной деятельности, в сочетании с влиянием Гаскалы, повлек за собой возникновение новых настроений – уверенности в себе и свободомыслия, в свете которых ценность обрело не только мужское, но и женское образование.

Сочетание более широкого общественного интереса к школам при негарантированной плате за обучение неизбежным образом привело к возникновению новых парадигм начисления оплаты. В первых частных еврейских женских училищах плата была фиксированной. Открыв в 1845 году свой пансион в Одессе, М. и А. Гурович назначили плату за обучение в 142 рубля за полный пансион, 100 рублей за полупансион и 52 рубля для приходящих учениц. Кроме того, дополнительно взималось 20 рублей за уроки музыки и 14 – на учебные принадлежности[124]. Для большинства одесских евреев сумма была неподъемная. Гуровичи явно планировали привлечь состоятельную публику. На практике же они принимали и тех учениц, которые были не в состоянии полностью оплачивать обучение[125].